Всё произошло быстро. Эмми подняла руку в сторону садиста и на расстоянии высосала всю его энергию до капли. Да, технику вытягивания она знала прекрасно: в контакте с объектом не нуждалась.
— Вот ты и совершила плохой поступок. — довольным голосом заключил оказавшийся рядом Коршун.
— Нет! Ты ошибаешься! — возразила она, переходя на "ты". Новые красные искорки появились и сразу задорно заиграли в её глазах. — Оставить эту мерзость в живых — это плохой поступок.
Глава 24
Отнять жизнь — жестокость или благо?
После своего первого убийства Эмилия изменилась. Нет, она нисколько не сожалела, не рыдала по ночам в подушку, не мучилась угрызениями совести.
Её волновало другое. А что — она и сама не могла понять. Чего-то хотелось, но чего?
— Что опять случилось? — спросил Коршун в один из вечеров, которые они проводили вместе. Они оба сейчас находились в её замке. Для удобства повелителя в гостиной слуги накрыли небольшой стол с яствами и напитками. Сам Коршун расположился на мягком диване и наблюдал за своей любимицей со стороны. Ему нравилось встречаться и беседовать с ней, но сегодня Эмми явно пребывала не в духе: уже не менее получаса сидела в одной позе и глядела в одну точку.
— Ничего, — тихо ответила она.
— Только не говори, что раскаиваешься.
— А должна? — с иронией спросила она.
— Я не всегда могу понять ход твоих мыслей, — пожал он плечами. — То, что для обычного Злыдня хорошо, тебе не нравится, и наоборот.
— И правда, — улыбнулась она. — Мне вот что не понятно, — решила она поделиться, — убить кого-то — зло. Но если этот кто-то вырастет и принесёт в разы большее зло? Получается, оставить в живых — не добро. Но убить — зло. Или нет? Я запуталась.
— Деточка, — тоже улыбнулся он в ответ, — слишком много мыслей. Знаешь, что главное? Сила и власть. Именно они позволяют поступать так, как ты считаешь нужным. Дают свободу. Это возможность решать самому, что хорошо, а что — плохо, что допустимо, а что — невозможно. Что должно случиться, а что не произойдёт никогда. И не мучиться мыслями, кто там и как считает. Только ты и твои решения имеют значения. Остальное — пустой шум.
Эмилия задумалась. Некоторое время снова глядела в одну точку, а потом сказала:
— Знаешь что я придумала? — засверкали красные искорки у неё в глазах. — У нас, в моём том мире были игры — стратегии. Игры виртуальные… Сложно объяснить… Но суть в чем: берёшь воображаемый город и улучшаешь его по своему усмотрению. И я подумала… Вот у нас тоже есть город, а у тебя есть власть… Так может… Ты разрешишь мне поиграть, поуправлять этим городом? Может хоть что-то удастся поменять.
— Хочешь править? — усмехнулся он. — А ты не без амбиций. Что ж… Если это тебя позабавит… Почему бы и нет? Управляй! Официально, правда, это территория Защитников, но они не посмеют мешать. Армия, деньги? Что нужно?
— И то, и другое, конечно. — оживилась она, — Но чуть позже. Сначала я должна осмотреться, освоиться, план действий составить. Пока просто сама похожу там, подумаю.
— Подумай, подумай. — снисходительно разрешил он.
У Эмилии появилась новая забава. Она решила взять город под свою опеку. Прежде всего нанесла визит меру и попросила его заняться наконец делом: проработать законы, судейскую систему, обеспечить внутренний порядок. Аргументы в виде огненных шаров, представленных Эмми, оказались убедительны: глава мигом подчинился, поклялся в верности. Конечно, на словах это звучало красивее, чем на самом деле: законы пока соблюдались через пень колоду, полиция и судьи продажные, но начало было положено. Для того чтобы показать всему городу, что шутки кончились, а также набрать себе некоторую популярность, Эмилия лично казнила несколько преступников. Данное действо имело успех. Хлеба и зрелищ — древние правила римлян действовали и в этом мире.
Город почистили от помоев, привели в относительный порядок, насколько это было возможно. Открыли несколько рабочих мануфактур, с возможностью пройти обучение. Школа для детей появилась тоже. Пусть примитивная, но всё же.
С рабством дело обстояло сложнее. Всё общество строилось на рабовладельческой системе. Даже комплекс великого Чёрного Коршуна нуждался в невольниках. Трогать рабовладельческую систему пока нельзя. Единственное, чего добилась Эмми, это возрастные ограничения в публичных домах. Могли работать только взрослые, не младше пятнадцати лет. Нарушение жестоко каралось, часто самой Эмилией. Хотите запретного — только за пределами города. На другой территории. Здесь — нет. Но покидать город хотело всё меньше и меньше людей. Оазис порядка посреди пустыни беспредела привлекал к себе Простаков. Город постепенно начал процветать. Эмми, прекрасно знакомая с продажами, создала в городе вольготные условия для купцов. Открыла зону свободной торговли: безопасную, удобную, выгодную для всех. Теперь никто не переживал за сохранность своего имущества. Любой ремесленник или крестьянин мог запросто сбыть свой продукт без каких-либо проблем. Открывались рынки, оживилась торговля, в том числе и по морю. Деньги потекли рекой. Здесь-то и начались проблемы. Обычно налоги с Простаков и доходы города переходили в руки Защитников. Теперь же поток халявы перекрыт. Всю полученную прибыль Эмилия вкладывала в дальнейшее развитие города, а не в карманы дармоедов. На требование Защитников уплатить положенную дань, Эмилия лишь рассмеялась им в лицо. Ещё бы! В случае неповиновения беляки спускали Злыдней на непокорных, а Эмми именно Злыднем и была. Защитники злились, но смирились — силы явно не равны.