– «Синяя птица»! – фальцетом взвился голос Марсаны. – Скорее, Матис, поправку на курс!
«Птица, которая ждать не будет», – сообразил Кир-Кор, разглядывая голубое днище поднявшейся на высоту своих поплавковых опор платформы круизного судна-ныряльщика типа «Тропикана-Пацифика». Матис не мешкая связался с рейс-диспетчером «Синей птицы» и быстро о чем-то договорился. Кир-Кор не понял о чем, местный морской жаргон был ему незнаком; платформа «Пацифики», подобно туче, заслонила солнце. Крыло паруса, оседая секциями, еще складывалось по вертикали, когда стеклянный откос края платформы навис над катамараном. «Алмаз» втянулся в пространство между широко расставленными опорами – словно между быками моста. Марсана взвизгнула: откуда-то сверху на палубу обрушился дождь крупных соленых капель.
– Держитесь, Кирилл! – предупредила она.
Дуга рессорного паравана, гулко шаркнув о поплавок «Алмаза», отбросила суденышко на транзитную полку задней опоры. Солнце, вынырнув из-под днища платформы с другой стороны, плеснуло светом в глаза. Лязгнул захват, простонали подъемные механизмы, транзитная полка превратилась в перрон. В снастях приподнятого над водой катамарана засвистел ветер – «Синяя птица» набирала скорость. Слева по борту в отдалении маячил среди волн победитель увлекательной гонки; «незаконный» парус был уже убран, фигурки в бурнусах отчаянно размахивали руками. В азарте семья из Турина допустила просчет.
Матис сказал:
– Этторе увел тримаран с маршрутной трассы ныряльщика.
«Солнце скроется через час», – прикинул Кир-Кор. Спросил:
– Как же они тут ночью… в открытом море?
Матис понял вопрос по-своему:
– В любом случае Тромбетти не пропустят самое интересное из фестивальной программы.
– Мы – тоже? – полюбопытствовал Кир-Кор.
– Что «тоже»? – не понял Матис.
– Не пропустим?
– Вы ждете от этого фестиваля чего-нибудь особенного?
Кир-Кор промолчал.
Там, где перрон сложным изгибом полированного металла сливался с опорой, что-то чмокнуло – открылась щель прохода в лифтовый тамбур. Матис потер шею, сказал вожделенно:
– Смоем соль и сменим одежду. – Перелез через палубное ограждение, взглянул на собеседника: – Марсана, веди гостя к лифту. Не надо стоять здесь на крейсерской скорости.
Палуба катамарана содрогалась от шума рассекаемой колоннами опор воды, летели брызги, ветер пузырил одежду. Кир-Кор подал Марсане руку.
– Мерси! – поблагодарила она, улыбаясь глазами (ему показалось – насмешливо). – Кирилл, вы бывали когда-нибудь на островных фестивалях?
– Нет.
– Я так и думала!
– Почему?
– Только неискушенные новички стремятся попасть в центр фестивального действа! – Она выкрикивала слова, полагая, видимо, что иначе он не услышит.
– А вы не хотите туда сегодня попасть? – насторожился он.
– На Театральный? Не хотим! И вам не советуем!
– Шмах-тревер!.. Маракас меня Побери!
– Не слышу. – Она показала на уши. – Вода ревет!
– Дьявол побрал бы мою наивность! – громко сказал Кир-Кор.
Марсана кивнула и прокричала ему снизу вверх:
– Там, понимаете ли, очень людно! На Театральном! Проникнуть в центральный амфитеатр немыслимо! Чувство локтя в толпе вам знакомо? Вы любите ощущать чужие локти на своих ребрах? Знатоки островных фестивалей предпочитают морской вариант! Вы как?..
Он помог ей одолеть палубное ограждение, размышляя, как поступить, если вдруг выяснится, что Театральный лежит в стороне от маршрутной трассы круизного судна. Ведь пассажирами «Синей птицы» вполне могли быть одни знатоки.
Марсана вспрыгнула на высокий порог овального входа, неожиданно обернулась, посмотрела на океан, крикнула треплющему ее волосы ветру:
– Тромбетти сами себя наказали! – И рассмеялась.
Кир-Кор стоял возле нее слишком близко – лицом к лицу – и ясно чувствовал, что смеется она с большим удовольствием. В диковинно запутанном клубке поведенческих побуждений землян более всего удивляло его это странное, темное, как дебри дремучего леса, пугающе перенасыщенное эмоциями состояние – мстительность. Чтобы Марсана не прочла его мысль, он сделал попытку спрятать глаза – перевел взгляд на ее подбородок, шею, ключицу. И как-то так вышло… нет, он совсем не хотел этого (а сегодня – в особенности), но как-то так само собой вышло, что взгляд его углубился и нашел на первом ребре след недавнего, видимо, перелома – продолговатый костный нарост. Неосознанная реакция ясночувствия опередила запретительный приказ ума, и реактивная вспышка за миллионную долю секунды высветила в чужом мозгу спиральку болевого образа, мгновенно ее развернула – Кир-Кор увидел в дымчатой глубине двуглавую голубоватую гору, узнав в ней заснеженный Эльбрус, и, прежде чем спиралоимпульс угас, успел взрыхлить головой снег на склоне Старого кругозора. Пронизывающая боль в груди…