Лирий Голубь сообразил поднять над распростертым у подножий кресельных рядов телом механика боковые сиденья, и, судя по всему, наспех зафиксированный таким способом Федор Шкворец в моменты буйства сил инерции оставался на месте.
«Неплохо, юноша, – мысленно похвалил Кир-Кор. – Обошлось без эксцессов?»
– Не знаю… – испуганно пробормотал интротом. Он лежал на полу животом вниз, поддерживая ладонями голову парализованного, и косил голубыми глазами на стену, во всю ширь которой разворачивалась панорама вспухающего за дальними сопками зарева. – Что это?!
«Полагаю, зарево Петропавловска, – подумал Кир-Кор. – Как только шверцфайтер пробьет первый слой облаков, картина станет еще интереснее».
– Но куда нас?.. Зачем? Что им от нас надо?!
«Вы и Федор Шкворец, я думаю, здесь случайные пленники».
– Я и Федя Шкворец – свободные люди! – Юноша словно старался перекричать вой ветра, смешанный с густым шмелиным жужжанием: – Никто не вправе творить насилие над представителями девидеры Камчатского экзархата!
– Прекрасные и очень своевременные слова, Лирий Голубь! – воскликнул Кир-Кор. – И я, Кирилл Корнеев, свободный грагал, заявляю: никто не вправе арестовывать новастринских гостей Камчатского экзархата на его территории!
Лирий Голубь высвободил руки из-под затылка своего обездвиженного товарища, сел, и было заметно, что он пытается уразуметь интонационный пафос собеседника.
«Конечно, банде плевать на любые наши слова, – мысленно продолжил Кир-Кор, кивнув на торчащие в потолке наконечники. – Однако на борту шверцфайтера нас пишут, я уверен. Может, запись и пригодится… для следственной комиссии МАКОДа, например. Доживем – увидим».
– Обязательно доживем.
«Люблю оптимистов. Особенно тех, кто умеет заглядывать в светлое будущее. Но чем бы нам, трижды маракас, ущучить пиратов?..»
Кир-Кор бросил шлем в кресло. Еще в том салоне возник было замысел приоткрыть вагонную дверь (или выбить, если не приоткроется) и по лапам захвата подняться в гондековый тамбур аэромашины, а там уже действовать по обстоятельствам. Но… события наверху могут принять дурной оборот. Если пейсмейкерам надобен только грагал – за жизнь оставленных в этом проклятом вагоне людей нельзя поручиться. У пиратов может возникнуть соблазн избавиться от опасных свидетелей где-нибудь над подходящими для этого глубинами Тихого океана… Чудовищно, конечно, даже заподозривать такого рода вероятность, однако репутация пейсмейкеров отнюдь не располагает к беспечности в отношениях с ними… Кстати, сами они с нехорошей своей репутацией ханжески не согласны и стараются везде, где только можно, предстать в обличье апологетов строгой законности. И как ни странно, смена масок часто им удается. Видно, недаром на гербе Ордена пейсмейкеров начертан старый латинский девиз: «Qui prior est tempore, potior est jure». Дословно: «Кто раньше по времени, тот прежде по праву». Тривиальное кредо хищника: «Кто успел – тот и съел».
Тяжело груженный шверцфайтер набирал высоту по расширяющейся спирали. Сквозь пелену дождя Кир-Кор увидел вдали профиль величественного знака Ампары над главным зданием экзархата. Секунду длилась эта картина – будто на миг проблеснул в самом центре ненастья рог молодого месяца. И внезапно, после недолгого затемнения (в момент «прокола» слоя облаков), на полгоризонта распахнулось уже знакомое двухъярусное высотное зарево… Так что извините, уважаемый Агафон Виталианович, но встреча откладывается на неопределенное время. Поднимаясь над территорией, подлежащей вашей юрисдикции, шлем горячий привет лично вам и вашей общине… то бишь девидере. Кроме того, желаем вам впредь получше заботиться о защите территориального иммунитета Камчатского экзархата от диверсионно-террористических посягательств. И да пребудет с вами согласие Великой Ампары!.. «Ну скажите, пожалуйста, – угрюмо думал Кир-Кор, – зачем базируются в Завойковске вооруженные подразделения МАКОДа, если у них из-под носа безнаказанно можно похитить вагон метранса вместе с людьми?..» Он опустился на корточки, порывисто притянул Лирия Голубя ближе к себе:
«В Завойковске „финисты“ есть? Отвечайте мне шепотом».
– Одно звено отправлено на грузовом иглолете куда-то к экватору, – прошептал интротом. – Вероятно, еще не вернулось. Два других должны быть на месте.
«Два звена, пожалуй, смогли бы отрезать шверцфайтеру путь над океаном. В стратосферу он, перегруженный, не уйдет».