Вернулась царевна во дворец, а Нарани-Герель пошел к отшельнику и постучал в дверь: «Это я пришел, твой мальчик», — сказал он. — «Был у меня мальчик, — ответил ему отшельник, — но его отнял у меня царь и убил. Теперь нет у меня сына. Теперь я сижу и оплакиваю его» — «Я‑то и есть тот твой сын, — закричал Нарани-Герель, — царь хотя и бросил меня в воду, но я не погиб, потому что царь драконов не стал меня есть и выпустил на сушу! Не горюй, отец, а отвори-ка двери!» — «Какая радость!» — воскликнул тогда отшельник, отворил двери и, почувствовав себя дурно, едва не лишился жизни. Нарани-Герель тотчас смешал молоко с водой, омыл тело отшельника и постарался успокоить и ободрить его ласковыми словами.
Когда же царевна явилась во дворец, царь вместе со своими приближенными изумились. «Не было примера, чтобы человек, брошенный в водоем зловредного царя драконов, выходил оттуда. Изумительно, совершенно изумительно, как это царевна могла оттуда выбраться!» Так говорили все и совершили бесчисленные круговращения, поклонения и жертвоприношения.
Затем, когда царь спросил, умер ли тот юноша, родившийся в год тигра, царевна сказала: «Нет, он не погиб. Наоборот, благодаря его благости и я не умерла. А так как царь драконов усмирился, то теперь не надо бросать ему человека, родившегося в год тигра, и вода тем не менее будет течь по-прежнему». — «Как это удивительно!» — воскликнул царь и отправил нескольких своих чиновников к истокам реки, где находился Нарани-Герель, приказав им пригласить его во дворец.
Вслед за тем отшельник прибыл во дворец вместе с двумя сыновьями. Когда они приближались, царь, чувствуя себя обязанным по отношению к ним, вышел к ним навстречу, пригласил в свой дворец и усадил на драгоценный трон. После этого царь спросил: «Юноша, ты кажешься мне чрезвычайно удивительным. Ты сын этого отшельника?» — «Нет, — ответил Нарани-Герель, — я сын одного могущественного царя. Когда моя мачеха задумала убить меня, я бежал и прибыл к отшельнику, у которого и поселился. Этот же мальчик — мой младший брат». Затем Нарани-Герель рассказал царю подробно обо всех прошлых своих приключениях. Царь чрезвычайно подивился и почувствовал приязнь к юноше: «Если таково стечение обстоятельств, — сказал он, — то пусть моя дочь станет твоей женой. Я же дам тебе несметные сокровища и всякое имущество, и дам, кроме того, людей, которые будут сопровождать тебя на родину, когда ты захочешь туда вернуться».
После этого Нарани-Герель направился на родину с несметными сокровищами в сопровождении четырех отрядов воинов и слуг. Когда он стал приближаться к своей столице, то послал наперед своему отцу-царю письмо, в котором извещал его, что приближается вместе со своим братом.
Отец же Нарани-Гереля вместе со своей супругой после бегства обоих своих сыновей скорбел в течение нескольких лет и горевал так, что не мог видеть никого. Получив письмо, он чрезвычайно обрадовался и выслал навстречу своим детям целые толпы народа.
Когда оба брата, преисполненные силы и величия, прибыли в царский дворец, грешная царица, увидев обоих царевичей, почувствовала себя плохо, стала блевать кровью и умерла.
«Так и надо!» — воскликнул тут царевич Амугуланг-Едлегчи. — «Несчастный царевич произнес слово; я не буду теперь пребывать здесь!» — сказал Волшебный мертвец и вернулся назад.
Ловкий гордец и царь
Царевич Амугуланг-Едлегчи после этого опять забрал Волшебного мертвеца и пошел с ним по дороге. Тогда Волшебный мертвец заговорил снова: «Царевич! Путь длинен, а день долог. Мы с тобой, наверно, соскучимся. Давай я буду рассказывать сказку или ты расскажи что-нибудь!» Царевич в ответ на это предложение не издал ни звука. Тогда Волшебный мертвец сказал ему: «Если ты хочешь рассказать, то наклони голову; если же ты желаешь, чтобы я стал рассказывать, то приподними голову!» Царевич приподнял голову, и Волшебный мертвец начал рассказывать сказку:
В давнее время в стране, которую называли Рисовой, жил один гордец, который не почитал никого. Царь той страны разгневался на него и заявил ему: «Ты слишком гордый человек. Не смей жить здесь! Убирайся в другое место!» Отправился тогда тот человек в путь и к вечеру достиг безлюдной белой равнины; посреди же той равнины находилось необычайно высокое пальмовое дерево, а подле пальмы лежал труп лошади. Гордец взял и взвалил себе на плечи лошадиную голову про запас, влез на макушку дерева и устроился там на ночлег.