– Игроки перемещаются по городу за счет Арбитра, – ответил парень и, помахав рукой, откатился на своей доске назад. – Если я понадоблюсь – просто порви пополам визитку!
Только сейчас Толик заметил, что сжимает в руках толстую картонку с яркой надписью: «Такси «Экстрим» – с ветром домчим!»
...Толик с опаской вошел на территорию Ленинградского вокзала. Гигантский «двор» ограниченный вокзальными постройками, который раньше напоминал смесь дикого восточного базара и современного торгового центра, теперь был пустынен.
Только посреди него, на асфальте, стояло теперь несколько живописных шатров, сгрудившихся вокруг одного, самого большого и яркого. Над шатрами, на высоком шесте развивались какие-то звериные хвосты. Судя по всему – собачьи.
А перед шатрами полыхал костер из поломанных деревянных ящиков. И сидели вокруг него самые натуральные бомжи.
Брата-бомжа Толик узнавал за километр. Потому что, по сути, сам таким и являлся. Только теперь его коллеги выглядели куда экстравагантнее, чем обычно.
При всей подобающей помятости и разношерстности одеты они были в какие-то невероятно дорогие вещи.
Так, один из братцев-бомжиков, что сидел у костра на новеньком широченном колесе с низкопрофильной резиной, одет был в итальянское кашемировое пальто и президентского класса галстук на голое тело, красные адидасовские штаны и начищенные до блеска туфли штучной работы.
Другой был втиснут в роскошный костюм от «Версачи», правда, на пару размеров меньше требуемого, отчего тот сидел совершенно в обтяжку. Из рукавов торчали манжеты белоснежной рубашки с бриллиантовыми запонками, на ногах же были фирменные немецкие рыболовные сапоги. Разумеется, новенькие и зеленые.
Третий, видимо, главный в этой троице, накинул на волосатые плечи сверкающую роскошью соболью шубу, а ноги в плавательных шортах погрузил в сандалии от «Соломон». В желтых зубах над небритым подбородком прыгала наполовину скуренная «прима». Не лишним будет упомянуть, что на голове его красовалась замшевая ковбойская шляпа.
– Здоров, мил человек, куда путь держишь? – поинтересовался обладатель шубы.
– Да, вот, на вокзал зайти надо, – ответил Толик. Он не очень-то хотел общаться с этими странными нуворишами. Неизвестно, когда и что придет в три немытые головы, отравленные плохим табаком и паленой водкой.
– Э, зачем на вокзал? – покачал головой носитель костюма. – Поездов все равно нет, работы на разгрузке нет... А ты, я вижу, из наших...
– Так это ж Толян! – сиплым голосом воскликнул тот, что был в пальто, и вскочил со своего колеса. – Толян, помнишь, как мы с тобой в Костроме на складе «Анапу» глушили?
Толик вспомнил. И воспоминания ему не очень понравились. Поговаривали, что этот тип, что сейчас принял столь респектабельный вид, а тогда был грязен и невероятно вонюч в своей древней «мастерке» и вечно спадающих дырявых штанах, съел не одного из своих старых добрых знакомых. Съедал он их не из особых гастрономических предпочтений, как небезызвестный доктор Лектор, а просто так – потому лень было зарабатывать деньги на еду. Ведь знакомые подворачивались так кстати. К тому же, сэкономленные на еде деньги вполне можно было потратить на лишнюю бутылку портвейна.
Впрочем, это были только слухи.
– Эй, Толян, иди к нам, садись! Выпьем!
Толику вовсе не улыбалось сидеть тут и распивать непонятно что в сомнительной компании, тем более, что преследование его персоны еще никто не отменял. Однако шатры были на пути ко входу, и просто обойти их не представлялось возможным.
Толик присел к костру и протянул руки к огню. Было не так уж и холодно, но огонь тянул к себе, подсознательно ассоциируясь с теплом и сытостью.
– Чего это вы вырядились? – поинтересовался Толик. – Обнесли, что ль кого?
Бомжи заржали, хлопая друг друга по плечам и кивая на этого непонятливого бродягу.
– Толян, ты не поверишь, – засипел пальтоносец, и Толик вспомнил, что звали его Фокич. – Ты же слышал про Игру?
– Ну? – равнодушно сказал Толик.
– Так вот, при Старте всем же личины раздавали. Ну, мы тоже думали – сошлют нас куда-нибудь руду добывать или уродами какими сделают. Так нет же! Видит бог, есть справедливость на земле! Сжалились над бедными людьми – приодели, приобули, накормили! И ничегошеньки за это не взяли!
– Это странно, – сказал Толик. – С чего ж такая щедрость?
– Я же тебе говорю – такова она, высшая справедливость!
У Толика было свое мнение по поводу высшей справедливости, но спорить он не стал.
– Выпей с нами, друг, – сочным басом сказал бомж в шубе и вытащил откуда-то из-за спины огромный кожаный чемодан с солидным фирменным лэйблом, – Что предпочитаешь? Виски, коньяк, водку? Может, вермут или кальвадос?
– Вы чего? – обалдел Толик. – С жиру беситесь?!
– Ну, почему же? – обиделся бомж в костюме. – К культуре приобщаемся...
Он ловко открыл бутылку виски, с видом знатока понюхал горлышло, причмокнул, посмотрел сквозь бутылку на свет.
После чего виски, коньяк, водку и вермут вместе с кальвадосом, а также абсент, поочередно залили в серебряное ведерко для охлаждения шампанского, в котором перекатывалось на дне несколько ледяных кубиков.
И сунули в этот «коктейль» четыре пластиковые «соломинки».
Однако и на этом творческий процесс не закончился. В довершение кощунственного издевательства над дорогими напитками Фокич достал из-за пазухи бутыль медицинского спирта и, раскрутив до образования воронки, вылил ее содержимое в алкогольное месиво. И поджег смесь большой каминной спичкой. Синеватое пламя взвилось над ведерком, напоминая газовый факел над буровой вышкой.
– А ну, не отставай! – просипел он и, закатив глаза, буквально присосался к «соломинке».
Его примеру последовали остальные, включая Толика, который не желал долгой и опасной беседы на тему «ты меня уважаешь?». Слегка пригубив напитка, Толик решил не рисковать желудком, потому только симулировал усердие, с которым якобы втягивал в себя это зелье. Кроме того, его беспокоило пламя, грозящее спалить брови. Однако стараниями братьев-бомжей, огонь с невероятной скоростью ринулся ко дну и разбился вдребезги о так не успевшие растаять кубики льда.
– Ух, блин, хорошо! – просипел Фокич и откинулся назад, видимо ожидая встретить там спинку мягкого кресла. Однако сзади был только асфальт. Тот немедленно принял Фокича в свои мягкие объятья. Остальные двое заржали. Засмеялся и Толик, краем глаза поглядывая в сторону вокзального входа.
– Это называется коктейль «Ломбарджини», – прокомментировал заплетающимся языком тип в костюме и принялся стучать себя по груди, не в состоянии ухватиться за пуговицу. – Ух, и кто так шьет? Г-где, пуговицы, а? Что же это такое, братцы?
Бомж, что был шубе, приспустил ее до локтей, отчего стали видны многочисленные аляповатые татуировки на вялых плечах, и, выкатив мутные глаза, молча уставился прямо перед собой.
Толик решил, что теперь самое время покинуть гостеприимную кампанию.
Он встал, пробормотав, «я сейчас», и быстрым шагом направился ко входу в здание вокзала. Быстро спустившись вниз, куда указывала табличка с надписью «камеры хранения», он очутился среди огромных серых металлических сот. Искомая ячейка нашлась быстро и Толик, не теряя времени, набрал присланную по sms комбинацию.
Раздалась тихая музыка, словно заиграла музыкальная шкатулка и дверца сама собой отворилась. Толик заглянул внутрь и хмыкнул.
Там лежал сотовый телефон.
Точно такой же, как у него.
–7-
Когда глаза привыкли к темноте, Дэн понял, что находится в каком-то невероятно огромном и сыром подземелье. Где-то монотонно капала вода, тянуло гнилью.
Жутко болело тело – эти ребята в черном были отнюдь не новичками в драке и отделали его как следует. Они ловко скрутили его, завязали глаза, заткнули рот и быстро доставили сюда. Дэн даже готов бы поверить, что это – действительно сотрудники спецслужб, но сопровождающий их действия антураж вызывал совсем другие ассоциации. От всего этого конкретно попахивало средневековьем. Или ловкой мистификацией, цель которой оставалась совершенно неясной.