Тут посреди сна Лавелина начала плакать. Она плакала не страдальческими слезами, ее слезы такие теплые и радостные, но в то же время и страшные. Страшные в том смысле, что подсознательно она понимает, что это ложь, но видит такие прекрасные картины, которые не хочется разрушать.
Вот Женька с Авророй стали крутиться на карусели, Лавли прыгнула за ними. И тут как бы она понимает, что это не Женька, а Джек, то есть образ ее брата медленно перетекает в этот образ. И Лавли во сне этого не замечает. Просто теперь перед ней Джек. И все. Они катаются на карусельках. И тут, бац, Лавли не удерживается и отлетает. Ей не больно. Но она не видит Аврору и Джека. Она пугается, оборачивается во все стороны, крутится, бегает, но нигде не видит свою малютку. Ей страшно, она чувствует беду.
Тут она видит ее. Подбегает, обнимает, целует. Сзади какой-то силуэт. Она могла бы предположить, что это Джек, но это не он. Это уже другой образ. Это Стоун. Он вдруг прицеливается и стреляет. О ужас! Он попадает. Но попадает не в нее. Он попал в Аврору. Девочка испуганно смотрит на свою грудь. На цветочно-желтом платье появляется кровь. «Нужен доктор! Скорее!» — решает она и бежит с малюткой поскорее в больницу. Она прижимает Аврору к себе, главное теперь — ее не отпустить. Она понимает, что Стоун где-то там позади, преследует их. Вот люди у больницы. Такая большая толпа, она пытается протиснуться сквозь толпу, на нее давят, а кровь все хлыщет. Сама Лавли оказывается в крови. А у толпы все нет конца. Она пробирается и пробирается. Тут понимает, что Стоун опять стреляет. Причем на этот раз, он не попадает ни в Лавли, ни в Аврору. Он попадает в людей на улице. И те умирают на ее глазах, все в крови. Они тянут руки к Лавли, еще умирая, они пытаются утащить за собой Аврору. Уже везде она видит красную кровь, она бежит, вся пачкается, чувствует эти руки смерти умирающих, которые пытаются утащить с собой ее малютку.
И все красное! И все такое грязное! И кровь везде, и смерть, и кто-то утаскивает с собой Аврору. Она пытается найти ее, но не может. Внезапно кто-то дотрагивается до ее плеча. Она знает, что это руки зла. В руках у нее оказывается меч, или что-то острое. Она быстро поражает зло. Но это не оно. Это Аврора. Она падает. Лавли видит Джека в крови, мертвого.
Такого ужаса она никогда не испытывала. Она закричала, проснулась и продолжала кричать. На ее крик вскоре прибежали все. Ее пытались успокоить, а Лавли даже не понимала, кто перед ней.
— Что произошло? — это была Аделька. Она была ближе всех к ней. Женька тоже был рядом. Потом вбежал Джек. А она, наконец, перестала кричать. У нее не хватало воздуха, волосы были спутаны, а лицо красное.
— Это ужасно! — вскричала она и спрыгнула с кровати. — Я не могу даже сказать, насколько. Я… я… Это все это дурацкое место! Это вы все! Ненавижу! Ненавижу!
— Лавелина, — внезапно услышала она тоненький голосок Искорки.
— Ты! Была рядом со мной, — вскричала она со всей своей агрессией. — Я тебя чувствовала. Это ты виновата! — вскричала она.
— Я? — дрожащим голоском произнесла Искорка.
— Лавли, — кто-то пытался ее остановить, но было поздно.
— А кто же еще? — продолжала она. — Это ты на меня навела этот кошмар, ты! Ты его видела, ты была со мной там. Я знаю это. И во всем этом ты тоже виновата. Какая ты звезда, если не можешь исполнить одно мое единственное желание? Ты паршивая звезда. Ты ведь должна знать будущее, да? Но почему ты его не знаешь? Почему ты мне не говоришь, как ее найти! А? Это все здесь нарочно подстроено, я не знаю зачем, может, чтобы поиздеваться надо мной. Или ты можешь воскресить ее, но не хочешь? А? Может быть, ты считаешь, что это Аврора не достойна жить или это все из-за меня, потому что ради меня ты не желаешь постараться?
— Лавли, — прошептала Искорка. Звездочка дрожала. Лавли пытались увести от нее, но она все равно бесилась. Тогда Искорка произнесла:
— Раз ты так думаешь, тогда я… Простите меня… Прощайте.
Звезда вдруг метнулась и вылетела прочь. Лавли все еще тяжело дышала.
— Ты что, из дурки сбежала или бухая, что ли? — сказал Женька.
— Я… я не со зла, — проговорила, заикаясь, Лавли и села на пол.
— А, по-моему, как раз наоборот, — пробурчал Женька. — Совсем рехнулась!
— Но это она навела на меня этот сон, — прошептала Лавли. — Я не знаю, как, но я знаю, что это она. Я не видела сны уже два года! И вот только уснула рядом с ней, как вот такой бред…
— Ты не могла видеть сны? — переполошился Джек. — Только с Искоркой увидела?
— Лучше бы не видела. Мне снились ужасные сны, ужасные. Там была Аврора. И она умирала! То есть, она умерла. И это я во сне ее убила. Так оно и есть. Я не оберегла ее, не смогла помочь. И теперь беспомощна. А сначала было все так прекрасно. Она играла на детской площадке…
— Возле Земского парка? — переспросил Женька. — Она туда же все время просилась.
— Да… откуда… откуда ты знаешь? Я думала, ты не интересовался нашей жизнью, — сказала Лавли.
— Я провидец! — вскрикнул Женька. Он разозлился от слов сестры, но Лавли это как будто не заметила. Женька стал ходить по комнате взад-вперед.
— Я ужасный человек. На себя мне уже давно наплевать. Но почему должна страдать Аврора? Дети не должны страдать из-за ошибок родителей.
— Согласен, — сухо ответил Женька, Лавли подняла на него свои большие зеленые глаза. Женька все еще продолжал свою ходьбу. — А знаешь, что? — резко сказал он. — А ты помнишь, чем ты там занималась в своей лавке? Что ты там продавала?
— Антиквариат, — произнесла она, дрожа.
— Ну, конечно! — съязвил он.
— Женя, если ты хочешь мне что-то сказать, говори, — испугавшись, сказала Лавли.
— Серьезно? — спросил он. — Ты, правда, хочешь, чтобы я сказал то, что думаю. — Лавли кивнула головой. — Хорошо. Тогда слушай. Ты права. Ты отвратительна мне, и я тебя ненавижу.
— Так, ребята, давайте оставим эту тему, — воскликнула Аделька.
— Ой, только не надо мне! — вскрикнул он. — Вы ее не знаете. А я знаю. Эгоистка! Зачем ты хочешь оживить Аврору?
— Она всего лишь маленький ребенок, она не заслуживала смерти.
— А кто ее заслуживал? Это идиотизм! Не нужно ее оживлять. Она умерла уже давно. Прошло почти два года! Два! Она давно погибла, так зачем ее мучить?
— И ты мне это говоришь? Я эгоистка? Я мучитель? — закричала Лавли, вскочив с пола, и разъяренно подбежала к брату. Они со злостью зыркали друг на друга. — Я отдам все, что угодно, только бы ее вернуть. Я все это время пыталась вернуть ее, пыталась помочь ей, а до этого спасти. А что сделал ты? Какое ты право имеешь мне это говорить? Не ты ее воспитывал, не ты ее рожал. Я так ее любила, я ее мать. Я ведь все делала, чтобы ее спасти, пыталась, но ничего не получилось. Но я все равно не сдамся. И хоть эта глупая Фе… — она хотела сказать «фея», но тут вовремя вспомнила, что рассказала графу, которого считала Джеком, про фею, — не исполнила мое желание, не вернулась. Все равно. Пусть она горит за это в аду. Но я все равно не сдамся. Я найду способ. И никто мне не помешает. Я готова свою душу и сердце отдать, лишь бы она была жива!
— Я тоже ее любил! — вдруг закричал Женька с обидой. — А теперь ты тормошишь ее, пытаешься пробудить то, что давно погибло. Вот тебе и снятся кошмары. И Искорка не виновата. Она только пыталась помочь. А ты! Не нужно воскрешать Аврору. Она давно погибла, понимаешь, два года прошло. Ей не нужно возвращаться, она уже смирилась со своей смертью, а ты пытаешься сделать то, что не в порядке вещей. Она уже не живая, она мертва, мертва, понимаешь? Она труп!
Тут Лавли не выдержала и дала пощечину Женьке. И тут же об этом пожалела. Сначала обидела Искорку, а потом ударила младшего брата. Что с ней творится?
— Да пошла ты! — прошипел Женька и мгновенно вылетел из дома.
— Да что с тобой! — закричала Аделька и тоже побежала за Женей. — Женя! Женя!
Лавли взвыла от досады и стукнула головой о стену.