— Мы пришли тебя освободить, — сказала Лавли. — Что тебя тут держит? Заклятие? Или что?
— Время, — сказал человечек-слоненок.
— Время? — вопросительно сказала Лавли.
— Осталось немного. Только после смерти колдуна я смогу выйти, — ответил он.
— Стоун умрет? Он же бессмертный, — сказала Лавли.
— Он умрет, — сказал человечек. — А теперь идите, потому что он скоро будет здесь. Вы должны успеть выбраться, или придется сидеть вместе со мной тут и ждать, пока колдун скончается.
Эти слова подействовали на Лавли и Вову, и уже скоро они были в доме у Джека. Тот тоже скоро вернулся.
— Переводи, — тут же подошла к нему Лавли и протянула стикеры.
— И я очень рад тебя видеть, — сказал Джек. — Что это?
— Давай без лишних вопросов.
— Ладно, ладно, — сдался Джек и взял в руки бумажки. — «…Будут пленены созданиями, нашедшими свой дом, идя по следу звезды, и отпущены самой звездой…» Это предсказания? Где вы их взяли? — и серьезно взглянул на них.
— В книжке, — ответила Лавли. — Такая старая-старая книжка. В доме у того старика лежит.
— Какого старика?
— Ну, такого злого и вредного. Никому не нужного.
— Ты взяла это у Стоуна? — спросил он.
— Какая проницательность! — воскликнула Лавли. Она взглянула на Джека. Он молчал, даже не злился, а она-то думала — будет злиться. — И ты ничего не скажешь? — спросила Лавли.
— А что я могу? Придется читать. Так, это уже было. И это было. Так. Отъезд… Море… корабль… Разлука…
— Эй, эй, это что за предсказание? — перебил его Вова.
— Ах, это. Ну, наши земляне же скоро домой вернутся, — ответил Джек.
— Как домой? — сказал Вова тихо-тихо, сморщив лоб.
— Да, точно. Им нужно сказать. Я пойду? — сказал Джек и сорвался с места.
— Дочитывай, — опять посадила его Лавли.
Он начал читать какие-то непонятные предсказания. И вот дошло до последнего. Лицо Джека в раз переменилось. Лавли вдруг заметила следы испуга на его лице, и руки у него дрожали.
— Джек, — она дотронулась до его плеча. — Что там написано?
— Там, — как эхо отозвалось у него из уст. — Что-то вроде: …и даже самое доброе сердце на свете может поразить болезни ненависти и злобы. И тогда человек перестанет быть собой, и станет тем, с кем всю жизнь боролся… Это о ком думаете? — проговорил он.
— Обо мне, наверное, — пролепетала вдруг Лавли. — Я ведь два раза уже была нехорошей девочкой. Ну, это, наверное, о тех двух разах или о третьем…
— Ладно, — сказал Джек, и он сделал прежний вид, будто бы ничего такого страшного теперь не вычитал. — Мне нужно сообщить радостную новость нашим землянам, — и выскочил из дома.
Лавли взглянула на Вову. На нем лица не было. Похоже, его очень шокировала новость, что скоро корабль уплывает восвояси.
— Эй, — она начала трясти его за плечо. — О ком было последнее предсказание?
— А? — сказал он. — Кажется, о Джеке.
— Джек станет таким, как… Стоун? — Лавли медленно села на стол. Это мысль поразила ее до глубины души.
— Что? — переспросил Вова.
— Что? — переспросила Лавли.
Итак, следующий день. Последний день этого семейства на этом острове. Весь следующий день на острове прошел как-то странно. Возможно, потому что впервые за столько времени все, действительно, видели время. Им оставался всего день, всего день на острове. Хотя для некоторых это был не всего день, а целый длинный, вечный день. Все бегали, собирали вещи, или хотели проститься со знакомыми местами. Например, Ванька с Васькой решили напоследок вместе с Аделькой и Женькой пойти на пляж на свое любимое место. Мама с папой не могли позволить себе расслабляться, они готовились к отплытию, проверяли чертежи, советовались с Джеком, Дикаркой, Ричем и Вовой. Девушки решила напоследок устроить девичник. Но, так как Дикарка все время бегала то туда, то сюда, а Аделька пошла с Женей на пляж, а мама разбирала вещи, а Юльку бы и так и так не позвали, на этом девичнике были только Лавли и Алиса. Они пили чай, о чем-то там говорили.
— Так что Вова? — задала, наконец, Лавли так волнующий ее вопрос.
— А что Вова? Разве с ним что-то случилось? — спросила Алиса.
— Ты ведь поняла то, что я хотела сказать, — сказала Лавли.
— Да, — произнесла Алиса. — Поняла. Но ничего не поделаешь. Я уплываю, он остается. А я и у себя дома была против отношений на расстоянии. А поддерживать связь с параллельным миром так вообще невозможно — мобила и скайп не ловят. Да и вообще никто же не говорил, что я собираюсь оставаться с ним до конца жизни. К тому же, помнишь, что говорила Дикарка: здесь еще никто не нашел свою любовь, тут ее разве потерять можно. Проклятый остров. Проклятие острова, — сказала Алиса и вздохнула.
— Ты веришь в эту чушь? Нет здесь никакого проклятия. А вы… вы ведь пять лет уже вместе. Это ведь не так просто забыть.
— Забывала другие романы и этот забуду, — ответила гордо Алиса.
— Но ведь… вы такая хорошая пара. Ты его любишь, и он тебя. А верить в проклятие не нужно. Просто нужно быть вместе. Бороться за свое счастье, — сказала Лавелина.
— Что же ты за свое не борешься! — воскликнула Алиса.
— Я борюсь за Аврору, — сказала Лавли.
— Я не о ней, — ответила Алиса. — И ты прекрасно понимаешь, о ком я.
— Нет, — сказала Лавли. — Джек просто друг.
— Ну, да, — сказала Алиса. — Я не думала, что Золушка будет настолько глупой, чтобы не распознать своего принца, — и показала ей язык.
Примерно такой же разговор был у Джека с Вовой.
— И почему ты до сих пор здесь? — спросил у Вовы Джек.
— А где я должен быть? — спросил он.
— Ну, как, — сказал Джек. — Ты должен собирать вещи. Если ты не в курсе, земляне возвращаются обратно домой.
— Семья Алисы — ты хотел сказать.
— Что хотел, то сказал, — ответил Джек.
— Я здесь нужнее, — сказал Вова.
— Ты там родился, — сказал Джек. — Ты должен туда и вернуться. В прошлый раз у тебя не получилось жить в том мире, но теперь у тебя есть она. Я вообще не понимаю, о чем ты думаешь. Такой девушки, как Алиса, тебе и за тысячу лет не сыскать. Тем более на этом острове. Ты ведь ее любишь, и она тебя. Вы вообще созданы друг для друга. И ты жить без нее не можешь, а она без тебя. И ты должен преодолеть все препятствия и быть рядом с ней. Вы ведь… так много пережили вместе. Вы ссоритесь из-за пустяков, при этом продолжая любить друг друга, и миритесь каждый раз. И ты понимаешь, что она тот человек, с которым ты бы мог прожить всю оставшуюся жизнь, и тебе больно, когда ей больно. А, когда вы не вместе, тебе и весь свет не мил… Почему вы просто не можете любить друг друга и быть друг с другом? Зачем все эти сложности? Если люди…
Он сидел до боли задумчивый. Не было на лице прежней улыбки, была лишь какая-та непонятливость, какой-то нерешаемый вопрос.
— Эй, Джек, — сказал Вова и потеребил его. — Ты уверен, что ты сейчас говоришь обо мне с Алисой? По-моему нет.
— Да, знаю, — сказал он. — А что делать, если она не может меня полюбить, пока не… ну, ты знаешь. Я не могу быть с ней. И я не знаю, что мне делать. А ты, ты ведь можешь быть со своей любимой. Если бы я был на твоем месте, я бы ни секунды не задумывал, я бы рванул за ней.
— Джек, — проговорил чуть слышно Вова. — Ты ведь не знаешь… То последнее пророчество, оно было не про Лавли, оно было про…
— Я знаю, — остановил его Джек. На его лице не было страха, или волнения, оно было просто пустое, будто ему уже все равно. — Про меня. Знаю. Так и было предсказано.
— Я должен остаться, — сказал Вова.
— Нет. Ты должен уплыть, — сказал Джек. — Есть то, что нам изменить невозможно, то, что сбудется. И это нельзя изменить, это просто последствия нашего выбора. Это судьба.
— Джек, — он положил руку ему на плечо.
— Время, — сказал тот. — Пора прощаться.
Настала минута прощания. Все обнимались друг с другом, говорили последние слова, те, что не успели сказать раньше.
…Я видела, как говорят Алиса и Вова вдали от других. Она прощаются. Так странно, у обоих на лице улыбки, ведут себя раскованно, как будто бы ничего особенного не случится. Алиса еще стоит, ножкой покачивает — кокетничает. Они обнялись. Неужели всё? Их истории конец. Она ведь его любит — я знаю. Зачем же это расставание? Может, так нужно? Может, такова их судьба? Они не созданы друг для друга, просто любили и просто забудут? Но разве это похоже на правду? Может, они были предназначены друг другу для какого-то испытания? Но зачем? Никогда этого не пойму и понимать отказываюсь. Вот последнее объятие с моей лучшей подругой. Она уплывает. Навсегда.