«В ней нет ни твоей страсти, ни твоей одухотворенности, – со вздохом признался он. – Она холодновата».
И Дилан было приятно это услышать.
«По-моему, он все-таки голубой», – сказал ей Росс».
Она помотала головой. Майкл – воплощение мужественности, он необычайно силен, хоть с виду этого и не скажешь. Но ей понятно, почему Росс все время твердит, что он голубой: ему трудно поверить, что у них с Майклом были чисто платонические отношения партнеров, друзей, коллег, но только не любовников. А Росс в платонические отношения между мужчиной и женщиной не верит.
Садясь в машину, Дилан взглянула на небо: за этими тучами определенно снегопад. Но может быть, она сумеет добраться к Дженни до бурана?
Руфь Николс готовила обед на кухне, как вдруг услышала хорошо знакомый грохот.
– Ох, нет! – простонала она. – Фреду опять надоело сидеть взаперти!
Клио с усмешкой покосилась не нее зеленым глазом.
– Ну чего смотришь? Думаешь, не знаю, что ты подумала? Но как выпустить его в такую погоду? Он же окоченеет! И нечего пялиться на курицу! Не про твою честь!
Стук все усиливался. Руфь подошла к окну и выглянула в сад. Стены сарая тряслись под мощным напором. Руфь решительно направилась к задней двери, сердито ворча себе под нос:
– И зачем я его только взяла? Одни хлопоты с ним!
Кто бы стал спорить, только не Клио. Она сама терпеть не может Фреда, который постоянно пытается с ней разделаться (шансов у него, ясное дело, никаких, ведь она гораздо проворнее и сметливее, а вдобавок умеет читать мысли, особенно мысли Фреда). У него ума совсем немного – хитер, но глуп. Ей даже не надо на него смотреть, чтобы понять, о чем он думает. Она стоит на более высокой ступени развития, недаром в прошлой жизни была царицей египетской и никогда об этом не забывает.
Она было хотела побежать за хозяйкой и поглядеть, что там случилось с ее врагом, да передумала. Ноздри ее затрепетали от изумительного аромата, она тихонько замурлыкала и потянулась кверху. Руфь еще не успела дойти до сарая, а Клио, сидя на столе, уже уплетала тонко нарезанные ломтики фаршированной курицы, отчищая их от несъедобного салата.
И как хозяйка может есть эту зеленую гадость? Иногда Клио сама с удовольствием пощипывает травку, но у нее есть на то свои, личные причины, хозяйка же поглощает эту зелень в немыслимых количествах. Странные существа эти люди, как видно, понять их до конца все равно не удастся.
От садовой калитки донесся сердитый голос Руфи:
– Негодяй! Ума нет, а пакостник, каких поискать! Погляди, что ты наделал! Как я теперь эти полки прилажу?
Клио облизнулась после сытного обеда, лениво повернула свою изящную головку и увидела в окно, как Руфь торопливо шагает к дому. Клио брезгливо скривилась и зевнула. Опять этот Фред одержал верх! И когда только хозяйку жизнь научит?
Пойти, что ли, посмотреть, что натворил в сарае этот варвар? Клио всегда бдительно следила за тем, что делается в ее владениях.
Она выскользнула в открытую дверь кухни, поежилась, взглянула вверх. Темные тяжелые тучи повисли прямо над головой. И свет из-под них какой-то мертвенный. Клио настороженно принюхалась.
Да, опять холодом веет. Сейчас посыплется с неба эта мерзость, – она помнила ее по прошлым зимам. Смотреть в окно, как падают хлопья, да же приятно, а если настроение игривое, можно встать на задние лапки и покружиться, ловя их в воздухе, или попробовать на вкус. Но ходить по ним – чистое наказанье! Лапки проваливаются – холодно, мокро! Клио терпеть не могла мочить свою мягкую шелковистую шерстку.
Руфь, кряхтя и постанывая, поднялась на крыльцо. Может, Господь наконец избавят ее от Фреда? То-то было бы облегчение! Хотя с ним, конечно, веселее.
На кухне зазвонил телефон, и Руфь, прихрамывая, поплелась туда, на ходу убирая спутанные каштановые пряди с поцарапанного в кровь лица. Потом до Клио донесся ее голос:
– А-а, Генри, здравствуй! Ну как ты там?
– Кого это волнует? – буркнул в трубку местный доктор. – Только мне до всех дело есть, а я ни от кого сочувствия не жду.
Руфь хорошо знала эти приступы брюзгливости. Бедный Генри, наверно, с ног сбился. Зимой у него в приемной всегда народу битком.
– Ну и слава богу, – примирительно отозвалась Руфь. – У меня тоже полный порядок.
– Все насмехаешься, язва! – прорычал он. – Я по делу звоню. Собрание отменяется. Люси Прескотт боится, что к ночи будет метель.
– Она права. Холодина-то какой! А если еще снег пойдет и дороги обледенеют, так ей на ее Скользкий Холм нипочем не взобраться. Недаром его так прозвали. Люси правильно делает, что боится. Кому охота застрять бог знает на сколько в деревне, да еще в сочельник… – Руфь осеклась, вдруг заметив, что из куриного салата исчезла вся курятина. – Проклятая тварь!
– Что-что? – Голос в трубке из ворчливого стал удивленным. – Ты про Люси?
Руфь засмеялась.
– Ну что ты! У Люси характер, конечно, не сахар, но чтоб называть ее тварью!.. Нет, просто я увидела, что кошка сожрала мой обед, пока я боролась с Фредом. Он опять чуть сарай не порушил.
– Твоего козла надо определить в бригаду по сносу старых домов.
– Я бы и рада: мне хлопот меньше. Представляешь, заперла его в сарае, чтоб он не замерз, а он как начал рогами в стенку пырять. И пока я пыталась его угомонить, Клио выудила всю курицу из миски, а салат по столу разбросала. Придется что-нибудь другое приготовить.
– С этими животными одна морока. Зачем ты только их держишь? Время, деньги, силы – все псу под хвост! Я так рад, что Гвен, уходя, забрала с собой своего глупого пуделя.