Конан выругался. Туранский капитан оказался умнее, чем предполагал киммериец. Видимо, по его плану часть атакующих должна была отвлечь внимание лучников-афгулов, затаившихся на утесах. Другая часть его отряда в это время собиралась атаковать Конана.
Так и случилось. И хотя в туранцев не полетело ни одной стрелы, они вели себя осторожно и, похоже, все время боялись попасть в какую-нибудь ловушку, подстроенную отчаянными воинами пустыни.
* * *Не было ни ступени, ни тропки, которая вела бы к пещере Глаза. Голая земля, вытоптанная множеством ног за последние три года и также — а Повелительница в этом не сомневалась — ногами людей за множество прошлых лет, подсчитать которые колдунья не могла, у входа в пещеру стала твердой, как скала.
Потолок широкой пещеры так низко нависал, что две из ее дев задевали его прическами. Каменная пыль припудрила их косы, а маленькие камешки, кости летучих мышей и других существ, обитающих в темноте, хрустели у них под ногами.
Ни одного лучика света не проникало вглубь пещеры. Но девы не зажигали факелов. Они много раз ходили этим путем, а на тропинке, ведущей к Глазу, не могло скрываться опасных сюрпризов. Эту дорогу охраняла магия Повелительницы.
Лишь Повелительница знала, что означают изображения, вырезанные на стенах. Непосвященному они могли бы показаться природными образованиями, следами воды на камне, принявшими за прошедшие эпохи фантастические и причудливые формы. Насколько помнила Повелительница, которая видела их хорошо освещенными лишь однажды, резьба здесь была древней работы и, быть может, творением нечеловеческих рук.
Люди — нет, существа — разумные и искусные некогда обитали здесь, точно так же, как в других пещерах Кезанкийских гор, когда еще только закладывался фундамент империи Атлантов. «Король Кулл» — вот имя, которое дошло до колдуньи из неописуемой древности, но, когда были вырезаны эти надписи, не родились даже самые далекие предки Кулла.
Холодный ветерок гулял по пещере, поднимаясь из недр гор, но по-прежнему голая колдунья, казалось, не замечала его. Мысли о грузе лет, оставшихся у нее за спиной, — вот отчего Повелительницу Тумана бросало в холод — тот холод, который не успокоит ни одна сверкающая чаша.
Но ни одна мысль об этом не отразилась в ее взгляде. Колдунью можно было принять за скульптуру из слоновой кости или алебастра, похищенную из какого-нибудь заброшенного храма.
Потом пять женщин вышли из тьмы на свет — алый свет Глаза, слегка отличавшийся от света внутри чаши, как два рубина могут отличаться друг от друга. Он струился вверх, и казалось, дыра в полу, откуда он исходил, заполнена жидкостью. Сама пещера была шириной шагов в тридцать.
Отверстие в полу в диаметре было в пол человеческих роста, и скала по краям его стерлась, став гладкой, как стекло, и предательски скользкой. Но это не остановило и даже не замедлило шаги пяти женщин. Они прошествовали прямо к краю отверстия. Повелительница сама по себе стала слабо подрагивать. Может, звуки, исходившие из чаши, напоминали стук костей на ветру? Может, внутри так называемого Глаза находилось то же, что и внутри чаши? Повелительница знала, что в этом месте опасно прислушиваться к звукам, которые вроде бы и не слышишь, и приглядываться к тому, что вроде бы и не видишь.
Еще один жест, и девы, казалось, превратились в статуи. Только легчайшее движение грудей воительниц говорило о том, что они еще живы. Третий жест, и чаша, выскользнув из кожаных ремней, поднялась в воздух.
Колдовской сосуд едва ли поднялся выше голов дев, но те торопливо отошли назад. Повелительница не отдавала им никакой команды, но в этом не было необходимости. Ни одна из них не видела, что постигло деву, которая замешкалась, когда нужно было отойти от Глаза, но все живущие в долине слышали эту историю.
Они все знали о том, как Туман поднялся из Глаза и окутал деву, оказавшуюся в поле его досягаемости, о том, что случилось с ней. Это не мог бы вообразить себе даже безумный палач…
И вот девы удалились к входу в пещеру, оставив Повелительницу одну с чашей и раскаленным светящимся алым Глазом. Колдунья села, скрестив ноги, на холодный камень и воздела к потолку обе руки. И еще она прикрыла веки. Даже находясь под охраной колдовства, смертному не стоило смотреть на то, что будет происходить дальше.
Алый свет стал сильнее. Он приобрел демонический оттенок. В человеческом языке нет слов, чтобы описать происходящее с чашей и ее украшенной знаком крышкой.
Свет вытеснил из пещеры все тени. В адском освещении колдовского пламени засверкали стены пещеры, столь же голые, как и Повелительница, но слишком гладкие для того, чтобы быть природным образованием. Тут камня касались руки вымершей расы, оставившей этот мир тем, кто пришел за ней следом.