Хезаль глубоко вздохнул:
— Бежавшие афгулы устроили засаду. Они заставили спешиться отряд Зеленых плащей, захватили в плен несколько моих воинов и держат их как заложников в пещере. Они угрожают изуродовать их и кастрировать, если Конана и остальных афгулов, оказавшихся в руках туранцев, не отпустят.
Фарад, как и боялся Конан, встретил эти слова хохотом, который был слышен по всему лагерю. Лицо Хезаля покраснело от ярости, и он поднял глаза, уставившись в потолок палатки, словно желая, чтобы небо обрушилось на афгулов, или на него самого, или на всех разом, чтобы спасти его от стыда.
Наконец и Фарад, и Хезаль взяли себя в руки, и в Наступившей тишине заговорил Конан:
— Раз так, мы должны поехать и показать, что мы живы и свободны, прежде чем афгулы сделают что-то с твоими людьми.
— Что если я не пущу тебя? — спросил Хезаль, внимательно глядя на Конана так, словно оценивал темперамент лошади, которую собирался купить. — Может быть, это — твой план побега. Местные дикари, без сомнения, много заплатят тебе за то, что ты расскажешь им о нашем лагере.
— Кочевники этих мест заплатят мне, перерезав глотки, а предварительно они под пытками узнают все, что захотят, если нам не повезет умереть в схватке с ними, — фыркнул Конан. — Ты лишь тратишь время и силы, пытаясь убедиться в том, что я не собираюсь предавать тебя, Хезаль. Однако я думаю, что ты все же хочешь сохранить жизнь своим людям.
— Могу лишь сказать, что места для евнухов у меня всегда найдутся, — пробормотал Хезаль. Он словно находился в трансе. Конан не уважал внутреннюю трусость в человеке, которая порой управляла Хезалем. — Значит, я должен предоставить тебе и твоим афгулам возможность сделать попытку освободиться, — продолжал капитан, словно придя в себя. — И я должен положиться на то, что ты вернешь мне моих людей целыми и готовыми к новым походам. С другой стороны, если ты нарушишь слово, то я загляну под каждый камень, переверну каждую песчинку в этой пустыне, но найду тебя.
Конан знал, что иногда человек не может справиться со своим темпераментом… Он не стал возражать Хезалю, а отправился собираться в дорогу.
* * *Капитан Махбарас считал, что быстро узнает все новости, и ошибся. Он даже подумал о том, что, увещевая шпиона Совета, стоило бы говорить осторожнее. Но иначе Эрмик заподозрил бы, что ему врут, или сотворил бы какую-нибудь глупость до возвращения капитана.
Однако это была не единственная проблема, которую капитан не мог решить, не оскорбив смертельно Повелительницу Туманов.
Например, капитан не мог оскорблять шпиона. Итогом деятельности Эрмика должен был стать альянс с Повелительницей Туманов против Турана, что принесло бы выгоду Хаурану.
И, вполне возможно, капитан нуждался в шпионе даже больше, чем шпион в капитане. Капитан вспомнил, что точно так же, как сейчас, девы эскортировали его, когда он входил впервые в долину.
Эскортировали или конвоировали? Одна дева шла впереди, по одной по обе стороны, если позволяла ширина дорожки. Когда дорожка сужалась, те, кто шел по обе стороны от капитана, выходили вперед, присоединяясь к ведущей.
Не менее четырех дев шли позади капитана. Он дважды оборачивался, чтобы взглянуть на них, и каждый раз Предводительница дев награждала его взглядом, который заморозил бы мужское достоинство любого бога. Остальные девы только поглаживали рукояти своих мечей.
Капитан решил, что, скорее всего, смерть его близка. Мало утешения доставляло ему понимание того, что Повелительница призвала и клинки, и чары, чтобы расправиться с ним. Даже входя в Долину Туманов, капитан не боялся так, как сейчас.
Его чувства немного притупились, когда они прошли Через двойные огромные ворота, а потом вышли на тропинку, взбиравшуюся на утес, слева от входа в долину. Тут в скале были вырублены ступени. В сумрачном свете, стараясь не споткнуться, капитан так и не смог разглядеть, какие существа вырезаны на этих ступенях. К тому же он сомневался, что ему это нужно или полезно знать.
В сумрачном свете долина ничего особенно собой не представляла. Две стены гор вытянулись среди теней, чьи синие и пурпурные оттенки выглядели противоестественными. Над головой с первобытной яростью сверкали звезды, в то время как на закате уже потухли последние лучи солнца. Над долиной собирался туман, и повсюду протянулись серые усики, поднявшиеся в танце и кружении, извивающиеся, словно живые существа.
Капитан понял, что его подвели к входу в огромный, давно разрушенный храм, чьи стены и алтари для жертвоприношений остались нетронутыми временем. Огромная и ужасная магия этого места оставалась тут до сих пор, преследуя неведомые цели, ради которых и было создано это место.