С мечом в руке Конан притаился у входа в расселину. Стрелы полетели и из рядов пеших туранцев. Несколько просвистело над ухом киммерийца. Но ни одна из них не попала в него. Неожиданно туранцы перестали стрелять, когда упали двое из их спешившихся воинов. Проклятия наполнили воздух. Конану даже показалось, что его враги вот-вот передерутся между собой.
Но через мгновение надежда на это растаяла, зато Конану удалось добраться до входа в расселину и осмотреть сгрудившихся внутри лошадей. Некоторые были измучены, все нуждались в отдыхе. Но перед тем как отправиться дальше, их еще нужно было напоить. Однако все остались живы. Конан подошел к тому месту, где собирался встретить туранцев.
* * *Повелительница Тумана посмотрела на стоящую перед ней чашу. Происходящее могло быть или причудливым стечением обстоятельств, или влиянием враждебной магии.
Десять пленных — десять сосудов жизненной силы, так лучше теперь назвать их… Все десять отдали свою жизненную силу чаше, стоявшей перед Повелительницей…
В магии человек обладает властью над какой-то силой только тогда, когда знает ее настоящее имя. Повелительница считала, что знает название (оно и в самом деле звучало ужасно) той силы, что собралась сейчас в чаше, и думала, что может командовать ею. Какова же эта сила, Повелительница не знала, но хотела бы выяснить.
Она встала на колени, склонила голову, соединила пальцы на груди и мысленно прикоснулась к украшенному знаком амулету — крышке чаши. Та качнулась, потом поплыла по воздуху и заняла свое место на верхушке чаши. При этом не слышно было ни единого звука, даже самого тихого.
Но вот раздался хриплый вздох, какой обычно издает существо в последнее мгновение жизни — достаточно громкий звук, чтобы ему ответило эхо. Потом отблески алого сияния словно впитались в пол комнаты, как вино в песок.
Все предметы снова обрели свой естественный цвет, но мысли Повелительницы Туманов не вернулись в естественный мир. Она не могла себе этого позволить, пока ритуал не доведен до конца.
Чем больше жизней забирал Туман, тем осознанней становились его действия. Вскоре он сумеет коснуться разума Повелительницы или, по меньшей мере, попытается сделать это. А Повелительница совершенно точно знала, что за этим последует, и более того, не собиралась позволить случиться этому. Она должна была вовремя связать Туман, так чтобы осторожно соединить свой разум с разумом Тумана, но до этого было еще далеко.
Повелительница поднялась и вытянула обе руки в призывном жесте. Две девы вошли в комнату, а за ними еще две одетые по-простому.
Двое новеньких принесли длинные шесты, с которых свисали крепкие кожаные ремни. Ненаметанному глазу могло показаться, что шесты позолоченные. На самом деле «позолота» была следами чар, таких древних, что ныне никто и сказать не мог, кто наложил их. И напоминали они те, что таились в чаше, какую-то разновидность жизненного духа.
Две девы встали перед чашей, две позади нее. Они положили шесты себе на плечи, потом закрыли глаза, а Повелительница снова подняла руки, тихо пропев заклинание.
Чаша поднялась в воздух, не так, как легкая колючка чертополоха, а больше напоминая объевшегося стервятника, пытающегося улететь при приближении гиен. Она кренилась и раскачивалась из стороны в сторону, в то время как волшебство Повелительницы направило ее к шестам и закрепило на ремнях.
— Хак! — воскликнула Повелительница.
Это восклицание не было ни словом, ни заклятием. Оно прозвучало скорее как плевок короля кобр. Чаша закачалась сильнее, а потом замерла в переплетении ремней. Без чьих-либо прикосновений ремни сами собой обвили чашу и затянулись крепкими узлами. Теперь содержимое чаши не могло пролиться, даже если бы она оказалась наполненной до краев лучшими виноградными винами Пуантена.
Когда в чаше бурлила жизненная сила, по-другому с ней обращаться было нельзя. Повелительница помнила одну глупую деву, которая год назад попыталась коснуться чаши рукой. Вместо руки у девы остался обрубок, а когда она поднесла свой обрубок к глазам, те задымились, и их выжгло из глазниц. Однако несчастная не умерла. Но больше она не служила Повелительнице, и та даже не взяла жизненную силу девушки, чтобы прибавить ее к жизненной силе Тумана.