«Ну почему, — раздраженно подумала она, — я должна прилагать столько усилий, чтобы не смотреть в его сторону? « Атмосфера ли привлекательности, окружающая англичанина, любопытство ли приковывали к нему взгляд и возбуждали воображение? Возможно, это было вызвано неожиданным красноватым оттенком волос или необычным, принимающим в тени оттенок мха, цветом глаз. Или улыбкой, которая схватила ее за сердце и не отпускает его. Она оторвала взгляд от своего пленника и прижала к груди тяжелую книгу.
Симус выехал из конюшни верхом на своем высоком пони. Брайан следовал за ним, тоже верхом, ведя на поводу лошадь с поклажей. При виде отца Кэтлин испытала приступ печали. Он обладал добрым сердцем и даром предвидения, хотя этот дар и затмевал повседневные проблемы, возникающие прямо у него под носом. Оставаясь глухим к спорам своих людей, равнодушным к настроениям дочери, он ставил перед собой более важные цели, которые большинство других мужчин считало безнадежными.
— Я отправляюсь в путь, чтобы отыскать священников Ирландии, — торжественно объявил он. — Где мой прощальный кубок?
Рори вышел вперед с оловянной кружкой.
— Вот он, дорогой. Береги себя.
С плачем выбежала Мэгин и поцеловала отца. Он выпрямился и повернулся к Кэтлин.
— Помни — ты сейчас глава клана Макбрайдов. Защищай это место от Кромвеля. Он очень плохой человек.
Кэтлин выразительно кивнула головой. — Пусть Бог хранит тебя в пути, Даида.
Он передал кружку Рори, затем поднял руки, как будто собирался обнять весь замок.
— Сотни тысяч благословений вам, друзья моего сердца, — закричал он. — И большого вам счастья!
Все замахали ему платками. Мужчины давали последние напутствия, женщины благословляли его. Симус Макбрайд выехал через главные ворота.
— Вот и уехал наш Донки-Хот, — заметил Том Генди.
— Кто? — рассеянно переспросила Кэтлин.
— Донки Хот. Персонаж драмы, написанной чьими-то слугами (Генди принимает фамилию Сервантес за английское слово servants, означающее «слуги». (Прим редактора).). Хокинс рассказал мне о нем. И раз уж речь зашла о нашем пленнике, что ты намереваешься сделать с ним?
Пленник в это время сидел на железном шаре и объяснял младшему сыну Джэнет, как сделать свистульку из листика сухой травинки. Остальные дети, даже застенчивая Бригитта, столпились вокруг них. Казалось, что восхищенные малыши так же покорены обаянием англичанина, как и Кэтлин.
Она похлопала по книге.
— Я как раз ищу здесь ответ на этот вопрос.
— А! «Древо сражений». — Она кивнула.
— Макбрайды следуют ее законам вот уже три столетия.
— И что же советует книга?
Она присела на корточки и стала перелистывать толстые пергаментные страницы. Текст был написан от руки, каждая страница украшена орнаментом и рисунками.
— Вот, — показала она.
— На пленника, захваченного на поле сражения, распространяются законы войны, — прочитал вслух Том. — Захвативший его в плен должен обращаться с ним так, чтобы сохранить его честь и охранять от нарушения его прав. Пленник должен быть помещен в комнате с большим соломенным тюфяком… мясо через день… вино по рациону… — Нахмурившись, Том бегло просмотрел отрывок, описывающий детали. — Сохрани нас, Бог, — пробормотал он, — эта книга предписывает нам обращаться с ним лучше, чем с собственными людьми.
— Ничего не поделаешь, — заявила Кэтлин. — Я собираюсь следовать указанным правилам. Чтобы никто и никогда не мог сказать, что Макбрайды плохо обращаются с пленными. Это присуще круглоголовым, но не нам.
— Да, действительно. — Том заглянул в книгу через ее плечо. — Посмотри… мы должны дать пленнику шанс быть освобожденным под честное слово. Если он его даст, мы должны разрешить ему свободно передвигаться в пределах крепостной стены.
— Я не согласна с этим, — возразила Кэтлин. — Он лживый насквозь англичанин, готовый поклясться своей проклятой протестантской душой, что не попытается бежать, и тут же сделает это, как только мы повернемся к нему спиной.
На лице Тома появилось плутовское выражение.
— Тем не менее, ты поклялась следовать букве закона.
— Да. И буду следовать, — подытожила Кэтлин.
Том продолжил чтение.
— А, вот кое-что интересное. «Пленник должен быть вымыт и облачен в чистое одеяние главной правительницей дома». Что ты скажешь на это, моя леди?
— Дай, я посмотрю. — Она сердитым взглядом окинула страницу. Вымыть Хокинса? Ее обдало жаром при одной только мысли о необходимости дотрагиваться до его тела. «Мэгин, — вспомнила она. — Мэгин может это сделать». Как только эта идея пришла ей в голову, она тут же отвергла ее. Логан и так сердит на свою непокорную жену; если же он узнает, что она мыла англичанина, ему может прийти в голову удвоить свои требования.
— Хорошо, — покорно сказала она. — Если мы не сделаем это, мы будем опозорены. Будем следовать проверенным временем правилам.
Брови Тома поднялись до полей шляпы.
— Начнем с купания? — Она искренне вздохнула.
— Да. Начнем с купания.
Охраняемый Рори, сопровождаемый веселым взглядом Тома и ведомый твердой рукой Кэтлин Макбрайд, Весли вошел в кухню Клонмура. Он, прищурясь, посмотрел сквозь дым на сводчатый оштукатуренный потолок, покрытый копотью от приготовляемой пищи и черного дыма. Шириной в размах рук и высотой в рост крупного мужчины очаг бушевал огнем. С одной его стороны стояла складная ширма. Над крепким деревянным столом висел ряд железных приспособлений зловещего вида: похожий на ножницы инструмент с загнутыми концами, длинный острый клинок, винтовой зажим.
Мрачное подозрение закралось в душу Весли. Он чуть было не перекрестился, но железный шар в руках и здравый смысл остановили его.
— Подождите здесь. — Кэтлин отодвинула складную ширму.
Весли глубоко вздохнул. Возле очага стояла громадная деревянная кадушка, из которой валил пар.
—…мой…Бог, — прошептал он в панике, слова с трудом слетали с его губ. Он бросился к двери и рывком открыл ее.
— Не так быстро, негодяй, — Рори Бреслин захлопнул ее снова.
Нахмурившись, Кэтлин заложила за ухо прядь рыжевато-каштановых волос.
— В чем дело?
Однако Весли едва ли услышал ее спокойный вопрос, едва ли увидел мерцающие блики огня на ее прекрасном лице. Им овладело привычное безрассудство, окружающие напоминали ему бесформенных чудовищ. Невинное торфяное пламя превратилось в очаг предсмертных мучений. Пар над котлом походил на дыхание дракона, который был готов обжечь его кожу, отравить ядом его легкие.
— Хотелось бы знать, как ты дошла до применения пыток, — отчужденно прозвучал его ровный, твердый голос. — Ты не очень-то отличаешься от Оливера Кромвеля.
— О чем вы? — резко спросила она. Обезумев от страха, Весли почувствовал, как комната превратилась в ловушку, в которой летают ангелы смерти. И вот он уже летит, и чьи-то невидимые ласковые руки прячут его в невидимое убежище, где не чувствуется боль, где можно найти уединение в ослепительном свете… Чья-то рука дернула его за рукав. Нетерпеливое прикосновение вытащило его из темноты.
— Боже милостливый, мистер Хокинс, — произнесла Кэтлин, — вы что, потеряли рассудок? Что вы там бормочете?
Он уставился в сверкающие отраженным пламенем глаза и удивился смущенному выражению ее лица.
— Бормочу? Я бормотал? Но я ничего не говорил, я…
— Должно быть, это ваша странная английская речь. — Она отпустила его рукав. — В какой-то момент мне показалось, что вы читаете двадцать третий псалом на латыни.
Весли подумал, что никогда раньше не был так неосторожен. Он заставил себя улыбнуться, избегая смотреть на орудия пытки.
— Ваши уши, наверно, подвели вас. Англичане молятся на родном языке, а не на латыни.
— А они всегда молятся, прежде чем начать мыться?
— Мыться? — Колени Весли начали дрожать, он чуть не уронил себе на ноги пушечное ядро. — Но я думал… — Его взгляд был прикован к мотку веревки, длинным ножам, похожим на щипцы инструментам.