Мунн и Лентард, подхватив Земилиуса, бросились бежать куда-то в сторону. Странно, но боль, которую Земилиус ощущал ранее от раны на животе, теперь поутихла и почти не беспокоила его. Пока его друзья несли его он думал о том, овладела ли ими паника, понимают ли они, куда бегут. Если охватила, то им несомненно не миновать смерти.
Земилиус вскинул голову, в попытке взглянуть еще разок в сторону ужасного зверя. Он снова увидел его глаза. И снова непонятное чувство посетило и наполнило его. Теперь он чувствовал себя еще более странно, ему казалось, будто существо это имеет прямое отношение к нему самому, как никому другому на этой полной различных существ равнине.
— Трудно разбудить дракона, но сейчас нам и ергисам это каким-то образом удалось!
— Что мы сделали? — переспросил Земилиус.
— Мы сделали то, что не удавалось сделать ни одному смертному, да и бессмертному тоже на протяжении последних пару тысяч лет, я думаю. Мы разбудили одного из древних драконов Восточного дома Вечной Горы, или, как его еще называют, дома Силы и Огня! Это чудо!
— Постой, Мунн, никого мы не будили, он сам проснулся!
— Проснись и пой, мальчик! Дракон! Ты слышишь, дракон! Драконы так просто, сами по себе, не просыпаются. Во всяком случае, в книгах друидов, по которым учился лично я, ничего подобного представлено не было. Он не сам проснулся, это уж точно! Ор горро апостили Празмей!
Мунн замолчал, поудобней перехватил Земилиуса за плечи.
— Что он сказал? — обратился король к Лентарду.
— Он есть великий Дракон! — перевел Лентард. — Древний язык друидов.
— И что теперь?
— Не задавай глупых вопросов, Земилиус. Возможно, что он перебьет все, что движется, колышется, дергается, икает и пукает в пределах этого ущелья, а потом утихомирится и уляжется спать кверху задницей на долгие века, а возможно он спалит половину всех городов Туртама и этого ему покажется мало!
Земилиус покачал головой. Действительно, его вопрос был довольно глупым и неуместным.
— Это, смотря кто и насколько сильно побеспокоил его, когда будил, наступая ему на яйца! — добавил Мунн. — Смотря в каком они состоянии!
«Интересно, что имел в виду Мунн, когда говорил это „спалить“?» — подумал король.
Ответ не заставил себя долго ждать. Снова вспыхнул яркий, слепящий глаза, огненный свет, пыхнуло сильнейшим жаром, повалил густой едкий дым. Последовало еще несколько вспышек, при каждой из которых равнина становилась светлой, как днем, а деревья превращались в страшных чудовищ, отражая огненный свет. Мунн и Лентард быстро бросили Земилиуса на землю и легли сами, прикрыв голову руками. Когда волна жара спала, а потом и ушла совсем, друзья встали на ноги, подхватили Земилиуса и снова побежали вперед. Король посмотрел в сторону, где, как ему казалось, он не так давно видел около десятка ергисов и ужаснулся. Там не осталось ничего кроме кучек пепла и, кое-где, обгоревших черных костей. Все они были мертвы.
Со спины послышался оглушительный рев, в доли секунды разнесшийся по просторам долины. Задрожали горы, затряслась земля, все кругом наполнилось новой волной страха. Потом последовала новая вспышка света, которая говорила о том, что дракон еще не прекратил метать огонь и продолжает свое мало приятное, для тех существ, кто его окружал в данный момент, действо. Одно порадовало Земилиуса и его друзей, теперь признаки бушующего дракона были намного более отдаленными, чем минутами ранее, и друзья могли смело расщипывать, что страшный зверь выбрал иное от них направление и двигался в другую сторону.
Они бежали еще долго. Теперь вспышки огня и рев, которые издавал дракон, были для них почти незаметными. Относительную тишину вокруг нарушали лишь те звуки и шорохи, которые издавали сами они, стремительно передвигаясь вперед. Мунн и Лентард были настолько испуганы, что, несмотря на то, что на руках они несли своего короля, скорость их движения все равно была довольно приличной.
Прошло еще около часа, пока они наконец достигли выхода из ущелья, того самого, в котором они провели, скрываясь от ергисов, последние несколько дней своих жизней. Все трое повернулись, желая, может быть в последний раз, посмотреть на ущелье и подарить ему несколько последних мыслей.