Весьма кстати, если учесть, в каком щекотливом положении маг бросил свою подопечную магиню. Райт проникся, даже побледнел и с укором взглянул на свою родственницу.
- Ветла, - и больше ничего не произнес, но молчание бывает красноречивее любых слов.
Лийта возвела очи к деревяшке, под которой скрывалась, выражая свое отношение, и смотрелось это столь комично, что я с трудом сдержала смешок.
- Ходили к ювелиру? Купили чего-нибудь? – Ладов, не дождавшись ответа Синеглазки, обратился ко мне.
- Нет, - развела руками, а Ветла, показав мне кулак за спиной Райта, оповестила:
- Я твою магиню взваром угостила… успокаивающим и тортом.
- А-а-а, - глубокомысленно протянул огневик, а на его лице мелькнула тень подозрения.
Ветла молитвенно сложила руки на груди, и я, все еще витая среди облаков своих странных, необъяснимых мыслей, выдала:
- Я объелась…
Сероволкина сделала вид, что сейчас лишиться чувств, Ветла покачала головой, Райт прищурился, опасный огонек в его зеленых глазах лишь разгорелся. Отругала себя, и чтобы маг не опомнился, перешла на визг:
- Ты! – подскочила. – Как ты посмел?! – и еще громче. – Она хочет сделать из меня некрасивую толстуху! А ты нарочно оставил меня с ней! А-а-а…
- Вам пора, - Синеглазка услужливо распахнула дверь, в которую я, рыдая, проскочила, позабыв зонт.
За мной, шумно оправдываясь, на ходу творя заклинание, спешил Ладов.
В общем, я выторговала у судьбы два дня относительной свободы. Своим нытьем и упреками довела Райта, так что он с радостью сдал меня Гери, сообщив, что уезжает на пару денечков по поручению Фириона, и сбежал без оглядки.
Провожая его довольным взглядом, я коварно улыбалась, мол, то ли еще будет…
- В чем дело, Дамми? – услышала обеспокоенное от Гери.
Выругалась мысленно, вздохнула и легко сочинила очередную душещипательную ложь.
Вечером, не утруждая себя долгими раздумьями, спустилась в библиотеку, где обычно работал Светлов. Тихо прошла, присела на диван и минут пятнадцать честно пыталась читать любовную историю. Не выдержала, подошла к столу, за которым расположился магьер, окружив себя пергаментами разных размеров. Вид у него был усталый, и я предложила свою помощь, обняв «папулю» за напряженные плечи.
Сказать, что он удивился? Нет, Эзагр был потрясен! Я щебетала:
- Папочка, я вижу, как ты утомился, а мне хочется, чтобы ты больше времени уделял мне, - улыбнулась, так ласково, как была способна.
- Ну-у… помоги, - выдавил Светлов, и я с готовностью протянула руки.
- Вот, - указал мне на кипу пожелтевших бумаг, - поищи, пожалуйста, совпадения.
Бегло осмотрев, изумилась не меньше, чем он до того:
- Пап, но тут цифры?!
- Нужно найти одинаковые и выписать их на отдельный лист, - ответил маг, пока я нахмурено взирала – он думает, что его дочь круглая идиотка?!
- А… зачем? – магьер ждал, наблюдая за мной, и я не могла не уточнить.
Приняв для себя решение, он отозвался:
- Некий банкир, имени тебе знать необязательно, год за годом присваивал себе средства тех, кто пользовался услугами его банка. Одно из моих дел – узнать, кому и куда направлялась определенная сумма денег!
- Угу! – буркнула я, усаживаясь с противоположного края стола и принимаясь за дело.
Утром, жалуясь на головную боль и надоедливый дождь, спровадила «маменьку» к подругам, крепко обняв на прощание. Довела до слез надоедливую служанку, проводила Икциара, делая вид, что беспокоюсь о его самочувствии, и занялась делом.
Жалея, что три стихии богини мне неподвластны и приходится рассчитывать лишь на простые умения, я прокралась в комнату Гери.
Шкаф и кровать меня не заинтересовали, а вот комод… Подошла к нему, вертя в руках ключик, умело изъятый у Светловой во время объятий. Сей предмет магиня носила на золотой цепочке, не снимая даже во время купания, как мне удалось выпытать у словоохотливой служанки.
Ключ открывал нижний, самый широкий ящик. Щелчок, и я в нетерпении потянула на себя. Содержимое с глухим стуком упало на пол.
- ЕЩЕ. ОДНА. ВАЖНАЯ. НАХОДКА! – раздельно, потрясенно, задумчиво.
Глава 7. О жалости
Пару минут стояла и смотрела на книгу. По позвоночнику пробегала знакомая дрожь, вынуждающая вспоминать все, что было. В прошлой жизни мне доводилось находить подобные вещи, запретные, темные, написанные отчаявшимися ведьмами, позабывшими о добре и свете.