Он положил руку мне на плечо, и в этом жесте было больше сочувствия, чем во всех словах, которые он мог бы сказать.
— Мы раньше чаще говорили о Кэламе, а теперь о нём никто не вспоминает…
— Они не хотят причинять тебе боль.
Я кивнула.
Казалось, моя семья забыла его намного быстрее меня. Что в принципе не удивляло.
Питер после каникул уехал учиться в Эдинбург. Без него дом казался мне совсем пустым. Когда он приехал на 2 недели, большую часть времени он проводил у Эриксонов, готовясь ко следующему экзамену, чтобы стать Посвящённым и преемником доктора Эриксона. Мне было хорошо говорить с ним.
— Доктор Эриксон тебе что-нибудь рассказывал? — жадно спрашивала я о любой мелочи, что он мне говорил. — Совет накажет Элина?
— Ты ведь знаешь, что я не могу с тобой об этом говорить. Мне придётся повторно сдавать экзамен на одном из следующих заседаний Совета, и мне нужно хорошо к нему подготовиться. Третьего шанса у меня не будет, — осторожно отвечал он, стараясь меня отвлечь.
Они все так со мной обращались, будто я стеклянная и тресну от фальшивой ноты.
— Я уверена, ты прекрасно выполнишь свои задания, чтобы стать Посвящённым.
— В последнее время заседания проходят намного чаще, чем обычное время. Все волнуются, — добавил он, чтобы поделиться со мной хоть крохой информации.
Я почти ревновала, потому что он всегда будет частью жизни мира Кэлама. Тем, что мне было запрещено.
У меня были только мои воспоминания. Говорят, что через какое-то время помнишь только хорошее. Я каждый день ждала этого. Я боялась забыть то прекрасное. Ужас прощания слишком чётко стоял перед моими глазами. Последние слова Кэлама, его прыжок в глубину, смерть Ареса и трезубец в его груди, последний взгляд Кэлама.
— Иногда я мечтаю о том, чтоб всё это оставалось лишь сказкой, — проговорила я, стараясь, чтобы оно прозвучало не слишком горько.
Разговор прервался, когда мы вошли в дом. Не сговариваясь, мы знали, что Бри и Итану было не по себе, когда мы говорили о шелликотах. Они хотели всё забыть, и у них это необычайно легко получилось, что делало меня еще более одинокой.
Я пошла в комнату к Амели.
— Учишься? — мой вопрос был скорее риторическим.
— Ты же знаешь, что после того, как я рассталась с Эйданом, у меня образовалась куча времени. Хочу его использовать до того, как влюблюсь в следующий раз, — она хитро посмотрела на меня, кусая кончик карандаша.
Я криво улыбнулась в ответ и упала на её кровать.
— Думаешь, это так просто?
Она пожала плечами вместо ответа и вернулась к своим книгам.
Мне же школа стала безразлична. Каждое утро я с горем пополам тащилась туда, Итан пытался воззвать к моей совести, когда мои оценки начали ухудшаться. В какой-то момент он сдался, потому что это ничего не давало. В конце концов, меня все оставили в покое. С тех пор дни шли абсолютно равномерно, что грозило свести меня с ума.
Как-то в октябре дождливым вечером я увидела Софи, стоявшую перед входом в школу. Она ждала меня. На ней как обычно был кафтан всех цветов радуги и что-то вроде тюрбана на голове. Радостная, от того что она пришла, я побежала к ней и бросилась ей на шею. Я так давно не была у неё.
— Ты идёшь со мной в магазин, — скорее приказала, нежели попросила она.
Я покачала головой.
— Но Софи… — пробормотала я, — я ведь не могу. Как ты думаешь, почему я так долго не появлялась?
— Бла-бла-бла. Никаких возражений. Кто-то должен позаботиться о любимой полке Кэлама с Шекспиром. У меня нет времени на эту чепуху. Он всегда хотел, чтобы всё стояло по порядку, и чтоб было прибрано.
Я снова покачала головой и сделала шаг назад. Меня туда десятью лошадьми не затащишь. Магазин слишком сильно напоминал мне о Кэламе и нашем совместном времяпрепровождении. Он с удовольствием бывал в этой лавочке, полной волшебства и беспорядка.
— Мне очень жаль.
— Представь себе, что Кэлам вернётся и полка не настолько педантично убрана, как он хотел? Что он о нас подумает?
Я растерянно посмотрела на неё. Она что, с ума сошла?
— Но Кэлам… — забормотала я. Его имя было сложно произносить. — Он ведь… — попыталась я еще раз. Слёзы выступили у меня на глазах.
— Мёртв? — равнодушно спросила она.
Я еще больше отпрянула назад от звучания этих бессердечно-информативных слов.
Она покачала головой.
— В это я не верю. Кэлам жив и он вернётся.
— Почему ты так уверена?
— Считай, что это интуиция. Ты идёшь или собираешься тут корни пустить?
Она повернулась и, шурша и позвякивая, пошла вперёд. Мне в моём состоянии было нечего противопоставить её настойчивости, так что я сдалась и поплелась следом за ней в город.
В магазине она усадила меня в кресло и поставила чашку с чаем на столик рядом со мной. По мне постепенно распространилось чувство покоя, словно я вернулась домой. Я рассматривала старые, поцарапанные полки с беспорядком в книгах, мерцавших в свете маленькой лампы для чтения. Потрёпанный толстый ковёр приглушал мои шаги, когда я шла вдоль рядов. С каждым шагом я осознавала, что скучала по магазинчику и в первую очередь по Софи. Через некоторое время воздух наполнился запахом ароматических свечек, и Софи вернулась с чаем и кексами.
— Ты осунулась, — заметила она, строго глядя на моё лицо. — Думаешь, Кэламу понравится, если от тебя останутся только кожа да кости? Ты должна беречь себя, Эмма. Вряд ли кому-то поможет, если ты заболеешь.
Я преданно кивнула и взяла кекс.
После того как мы какое-то время помолчали, допивая чай, и я съела около десятка кексов, я спросила:
— Что мне делать?
— Оглянись вокруг, и ты точно найдёшь себе занятие. У меня за последнюю неделю две новые поставки книг, их нужно рассортировать, — ответила она, убирая чашки и тарелки на поднос.
— И не забудь про полку Кэлама! — крикнула она мне, исчезая в кухне. Звон посуды глухо звучал через занавеску из жемчужинок.
Я взяла метёлку для пыли и пошла вдоль полок, обмахивая книги. Потом я занялась занесением новых книг в безнадёжно устаревшую картотеку Софи и распределением их по полкам, где еще было свободное место. Компьютерный век здесь не наступил и вряд ли когда-либо наступит, для меня это было совершенно ясно. Своим самым красивым почерком я заполняла одну карточку за другой.
Под самый конец я подошла к единственной более-менее прибранной полке магазина — полке Кэлама. Я нежно провела пальцами по корешкам. Кэлам любил Шекспира. По какой-то неизвестной мне причине, больше всего ему нравился Макбет. Я вытащила из полки все книги, обмахнула их, протёрла саму полку дочиста влажной тряпкой и поставила творения Шекспира в алфавитном порядке обратно.
Закончив, я отошла на шаг от полки и посмотрела на дело своих рук. «Кэлам бы мной гордился», — довольно подумала я первый раз за многие недели.
Я подошла к Софи, которая стояла за кассой и тихонько ругаясь, считала выручку.
— Софи, — позвала я, и она посмотрела на меня, улыбаясь, через край очков, — мне пора домой.
Она обошла прилавок, прижала меня к себе и сказала:
— Помни, ты должна кушать и набираться сил.
Я кивнула и пошла к выходу. Там я еще раз обернулась.
— Софи? — она подняла голову. — Спасибо.
С этого дня каждый вторник и иногда пятницу я проводила в магазинчике. Там у неё было так мирно. Софи позволяла мне спокойно читать или работать. Я убирала пыль, сортировала книги то тут, то там, стараясь при этом, чтобы они не выглядели организованно убранными, так как этот беспорядок только подчёркивал очарование магазина. Я снова начала регулярно делать домашние задания, чему больше всего обрадовался Итан. Иногда мы с Софи болтали о том и о сём, иногда мы просто молчали. Порой она предоставляла мне самостоятельно обслуживать редких в это время года клиентов, и мне было приятно, говорить с совершенно незнакомыми людьми о таких безобидных вещах, как книги. Магазин и его нездешняя атмосфера, словно не из этого мира, успокаивали меня лучше, чем что-либо другое.