Эдвард вздохнул. Ему даже думать об этом не хотелось. Дарем должен был отойти Чарли.
— Какому-нибудь дальнему родственнику. Возможно, нашему троюродному брату Августусу.
— Возможно, тому, кто посылал эти письма, — сказал Джерард.
— Возможно. Возможно, это она сама их и писала. Возможно, ее дети… Господи… — прошептал он, словно ему только что пришла в голову эта поразительная мысль. — Ты ведь не думаешь, что у нашего отца были другие дети?
— Вот это будет скандал! — Брат его хрипло рассмеялся. — Странно, что они до сих пор не заявили о себе во весь голос.
— Странно, что наш отец ни разу не заикнулся об их возможном существовании. — Эдвард подошел к высоким стрельчатым окнам, выходящим на роскошный сад, разбитый в соответствии с планировкой, составленной их матерью. Сад, за которым так любовно ухаживал сам Эдвард. Он чувствовал себя дома в этом саду. Ему было так хорошо и покойно там. Так было. Грудь его распирало от ярости, от обиды за то, что все это у него отнимут и отдадут другим. Он всю свою жизнь провел тут, делая все, что требовалось. Он был нужен здесь. Не станет Дарема, и кем он будет, куда пойдет? Как сможет он, глядя в глаза своей невесте, леди Луизе Холстон, сказать ей, что он больше не Лорд Эдвард де Лейси, брат герцога Дарема, а всего лишь бастард, у которого за душой ничего нет? Скандал из-за двоеженства его отца будет грандиозным. Как может он требовать от Луизы, не обращать внимания на сплетни? У Эдварда просто не укладывалось в голове, как мог его отец хранить втайне тот факт, что он женился на их матери, будучи уже женатым человеком, отдавая себе отчет в том, что эта тайна в любой момент может открыться и перевернуть жизнь всех близких ему людей. В этот момент Эдвард был почти рай тому, что его отец уже мертв, потому что, будь Дарем жив, Эдвард не удержался бы и наговорил отцу такого, за что его бы непременно отправили в ад.
Джерард подошел к брату. Опрокинув остатки бренди в рот, он сказал:
— Мы должны отыскать Чарли.
— Чтобы он нашел единственно верный путь к решению проблемы и посвятил всего себя достижению поставленной цели, — пробормотал Эдвард.
Джерард презрительно фыркнул.
— На это вряд ли стоит рассчитывать. Однако это и его проблема тоже. Ему предстоит потерять даже больше, чем тебе или мне.
— Когда это имело значение? — сказал Эдвард, но он был согласен с братом.
Разумеется, они должны сообщить Чарли, и поскольку Чарли не затруднил себя поездкой в Суссекс, даже получив известие о том, что отец умирает, ехать в Лондон, очевидно, придется им. И возможно, то, что ему предстоит узнать, побудит их старшего брата заняться чем-то более полезным, чем вечной погоней за наслаждениями. Возможно, именно по этой причине Дарем так отчаянно стремился попросить у Чарли прощения — он хорошо понимал, как сильно изменится жизнь его старшего сына, если он утратит имя, титул и состояние.
К несчастью, при всей уверенности их отца в том, что они лучше готовы к тому, что их ждет, и Джерарда и Эдварда ждала та же незавидная участь.
Поскольку если им не удастся доказать правомочность притязаний Чарли, они все — и Чарли, и Джерард, и он, Эдвард, — потеряют все.
Они нашли Чарли не в игорном доме и не в борделе, а в собственной спальне. Мирно спящим в постели. Разумеется, Судя по числу разбросанных по полу пустых бутылок из-под вина и предметов дамского туалета, одного его застали по чистой случайности. Как бы там ни было, факт, что Чарли не пришлось нигде искать, оказался им на руку.
— Вставай, Чарли. — Джерард прошелся по комнате, раздернул шторы, при этом стараясь производить как можно больше шума.
Эдвард пытался успокоить растревоженного дворецкого и потому несколько отстал. Убедив беднягу, что его не уволят за то, что позволил побеспокоить лорда Грешема, Эдвард послал дворецкого за горячим чаем и отправился на подмогу Джерарду.
Чарли, что-то недовольно пробурчав, повернулся на другой бок.
— Уходите, — простонал он, — я болен.
— Это мы видим. — Джерард взял с шезлонга дамский чулок. — Смертельно болен, я бы сказал.
Чарли скосил глаза на чулок, затем снова их закрыл.
— Агата. Только она носит фиолетовые чулки.
— И, полагаю, эта Агата заразила тебя оспой или чем-то другим, от чего ты так страдаешь.
— У меня голова болит, чертов придурок.
Джерард презрительно фыркнул. Эдвард уничижительно посмотрел на брата. Он уже успел обнаружить стул и придвинул его к кровати.
— В твоих же интересах побыстрей поправиться, Чарли. У нас проблемы куда серьезнее, чем банальное похмелье.