– О нет, – ответила Крессида. – Он даже не грозился загнать нас обратно в Керслейк, хотя мы этого ждали. – Она искоса посмотрела на сестру. – Этим нас пугал Эдвард.
– Ну, Эдвард не будет долго сердиться, Тео.
– Дело не в том, сердится он или нет. Он как раз отнесся ко всему очень спокойно. Но сказал, что если женщины хотят добиться большей независимости, то, прежде всего, должны научиться нести на себе груз ответственности и быть достойными завоеванной свободы. И он… он прав.
– Да, разумеется, – мягко произнесла Фиби. – Но это приходит не сразу, Тео. В твоем возрасте большинство девушек думают только о платьях и балах, а не о свободе и ответственности.
– Она лишь ради меня пошла по театрам, – вступилась за сестру Крессида.
– Видите ли, Фиби, Крессиде необходимо чем-нибудь заняться. Меня интересуют права женщин – вы же знаете, сколько разговоров на эту тему было у меня с Эдвардом. Женщина имеет право выбрать себе занятие по душе.
– Но занятие должно быть достойным, – улыбнулась Фиби.
Девочки могли бы обидеться, но нет, они тоже слабо улыбнулись в ответ.
– Я всегда мечтала стать актрисой, – грустно произнесла Крессида, – но может, стоит заняться чем-нибудь другим?
– Почему бы тебе не обратиться к драматургии? – спросила по внезапному вдохновению Фиби. – Ты всегда с удовольствием читала сборники пьес, которые я приносила из библиотеки. Уверена, что ты и сама смогла бы написать пьесу.
– Вы так полагаете? – усомнилась Крессида.
– Конечно, И твой дядя навряд ли станет против этого возражать. Особенно если ты скроешь имя под псевдонимом.
– Надо будет попытаться.
– В качестве главного злодея выведи дядю Себастьяна, – угрюмо предложила Тео. – Он вполне этого заслуживает. Эдвард выговаривал нам не менее строго, но не обещал задушить и сбросить наши тела в Темзу.
– О Боже! Дядя угрожал вам этим? – Фиби тут же вспомнились его угрозы задушить ее, которые ставили ее в один ряд с близнецами. Значит, она тоже относится к числу пустоголовых созданий, за которых он отвечает. Эта мысль была ей крайне неприятна.
– И это еще не все, – добавила Крессида. – Дядя сказал, что, если бы с вами что-нибудь случилось, мы бы оглянуться не успели, как оказались бы на корабле, идущем в колонии. Скажите, Фиби, разве женщин отправляют в колонии?
– Да он же это не всерьез, глупышка, – фыркнула на сестру Теодосия. – Но в чем– то ты права. Мне тоже показалось, что дядя Себастьян тревожится за Фиби куда больше, чем за нас. – Она посмотрела на компаньонку. – Странно, не правда ли?
– Еще как странно, – согласилась Фиби.
Глава седьмая
Спала Фиби в эту ночь хорошо, и это способствовало восстановлению ее душевного равновесия. Пробудившись в обычное время, она уверила себя в том, что вчерашняя ее растерянность объясняется в первую очередь тревогой за вверенных ей юнцов.
А что касается ее влечения к Дивереллу, то это не более чем вполне объяснимое чувство удовольствия, которое доставляет пребывание в обществе мужчины, не посягающего на нечто большее. Последнее обстоятельство действует успокаивающе, несмотря на его диктаторские замашки, особенно если учесть, что положение гувернантки чревато опасными ситуациями. Просто следует соблюдать в отношениях с ним известную дистанцию, и поводов для беспокойства не будет.
Определив свою линию поведения, она стала заниматься платьем, которое собиралась надеть сегодня на танцевальный прием. И так увлеклась, что только после легкого ленча вспомнила о письме Тобиаса Тумбса, которое накануне засунула себе в карман.
Прочла она его как нельзя более своевременно, чтобы предупредить нежелательный визит. Мистер Тумбе, по-видимому, решил, что его чувство сильнее предрассудков, не допускающих посещения компаньонки в том доме, где она работает. Твердой рукой он писал, что ему крайне необходимо обсудить с ней вопрос, имеющий жизненно важное значение для его физического и морального благополучия. Что он готов на все, лишь бы добиться благоприятного исхода.
Фиби, никогда не дававшая этому джентльмену ни малейшего повода думать, что ее хоть сколько-нибудь интересует его благополучие, развила бешеную деятельность. За сорок минут до условленного часа выезда к Грисмидам она вытолкнула своих питомцев из дому и уговорила их пройтись пешком, что очень полезно для здоровья. До появления Тумбса оставалось каких-то десять минут.
Прогулка, однако, не доставила ей особого удовольствия. Не зная, с какой стороны может появиться упорный поклонник, она у каждого поворота опасалась увидеть его тощую фигуру с торжественно вытянутой ей навстречу рукой. К счастью, этого не произошло, и ничто не помешало ей беспрепятственно обдумать, как вести себя с Дивереллом.
Но, войдя в гостиную леди Грисмид, Фиби не обнаружила его могучей фигуры в толпе весело щебечущих девиц и их родственников мужского пола, волей-неволей их сопровождавших. Рассудку вопреки, это ее огорчило. Но и то подумать: целых полчаса она про себя отрабатывала холодный кивок головой, которым ответит на приветствие Диверелла, а теперь выясняется, что все напрасно.
Вдруг она поймала взгляд мужчины, стоявшего у противоположной стены комнаты. Элегантно одетый Кроухерст – в сюртуке цвета спелой сливы и светлых брюках – стоял за стулом леди Ярвуд, слегка опершись о его спинку, и не сводил с Фиби упорного взгляда, от которого ей, как и вчера, захотелось провалиться сквозь землю.