Если бы желание, которое он сейчас испытывал, можно было бы определить в градусах – от начала кипения до испарения, – то он давно бы уже превратился в пар. И то, что он держал ее в руках всю ночь напролет, не переходя границ, когда она была одета только в поднимающие давление крохотные трусики и его безразмерную футболку, постоянно сползающую с одного плеча, – нельзя было назвать иначе, как чудом.
Алекс испытывал не просто желание, а нечто большее. Потребность продолжить и вознестись еще выше, испытать то, чего он никогда не испытывал. Он не желал остужать эту жаркую лихорадку, эту жажду, о которой раньше и не позволил бы себе размышлять. До прошлой ночи он не разговаривал с ней, даже когда была такая возможность, и следовало использовать девушку, чтобы получить необходимые ему сведения. Странным было и то, что Марис, казалось, тоже избегает его, хотя он сразу заметил, что мисс Маккензи знала всех работников и была с ними накоротке. С лошадьми она была просто волшебницей, но также и абсолютным тираном, пусть и добродушным, когда речь шла об уходе за животными. И все в конюшне относились к Марис с различной долей уважения и обожания. Не в ее характере было избегать кого-либо, но именно так она поступала с ним.
Макнил заподозрил неладное. Быть подозрительным, замечать любое отклонение в поведении вообще – это часть его работы, и то, как Марис вела себя с ним, заставляло задуматься, не допустил ли он какую-то оплошность, вынудившую ее быть начеку. С его прошлым он был хорошо знаком с лошадьми, и логично было выбрать именно эту должность, которой он всячески старался соответствовать. Однако он всегда осознавал, что профессиональная подготовка навсегда изменила что-то внутри него, и цепкий глаз сумел бы найти те крохотные знаки, которые отличали его от других: чрезвычайную настороженность, молниеносные рефлексы, постоянное желание выбрать такое место, откуда бы он смог наилучшим образом защитить себя.
И Марис заметила эти незначительные детали, зная, что именно они означают. Ему совсем не понравилось, с какой быстротой она вычислила все это и тут же сообщила ему: «Ты – коп», пусть даже к тому моменту ее действия убедили его, что она непричастна к лицам, убивающим скаковых лошадей ради получения страховки. Своими черными глазами она видела слишком многое, вот и теперь они смотрели, казалось, прямо в его душу.
Честность всколыхнулась в нем. Пускай каждый гормон его тела вопил, что не стоит менять положение тела, что стоит остаться там, где он есть сейчас, – сверху, между ее раздвинутыми ногами, Макнил стиснул зубы и сказал то, что должен был.
– Брак? Ты, должно быть, повредила голову гораздо сильнее, чем я думал.
Она не обиделась. Наоборот, обвила его шею руками и подарила еще одну из своих легких, загадочных, чертовски женственных улыбок.
– Я понимаю, – ответила она мягко. – Тебе нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли. К тому же у тебя есть работа, которая должна быть сделана. Это может подождать. Сейчас тебе лучше сосредоточиться на поимке проклятых убийц лошадей.
Глава 5
Ей было необходимо на некоторое время избавиться от присутствия Алекса, чтобы привести в порядок мысли и восстановить самообладание. Марис легонько толкнула его в плечо, Макнил помедлил в нерешительности, а затем перекатился на бок, освобождая девушку от своего веса. Утрата тепла и живительной силы его тела неожиданно оказалась столь болезненной, что Марис едва удержалась от того, чтобы вновь притянуть мужчину к себе. Беглый взгляд на натянувшуюся ткань его трусов сказал ей, что и он едва сдерживался. И хотя все ее естество стремилось к нему, самой Марис хотелось бы в полной мере насладиться их первой близостью. Что вряд ли возможно сейчас, учитывая сотрясение мозга и преследователей, которые, вероятно, попытаются убить и их с Макнилом, и Фурора.
Марис осторожно села на кровати, стараясь не делать резких движений. Аспирин помог. Боль еще не полностью отпустила, но уже не пульсировала так сильно, как прежде. Девушка осторожно поднялась с кровати и с облегчением обнаружила, что головокружения больше нет.
В то же мгновение Макнил оказался возле нее, его рука нашла ее руку.
– Что ты делаешь? Тебе необходим полный покой.
– Я собираюсь принять душ и одеться. Если в меня будут стрелять, то мне хотелось бы быть на ногах и одетой, когда это произойдет.
О Боже, он был таким большим! И вся эта обнаженная плоть находилась прямо перед ней. Марис сделала глубокий вдох, сопротивляясь сильному порыву прижаться к нему, чтобы точно выяснить, будет ли ее голова доставать ему до плеча.
Его тело было великолепным, плечи – широкими и мощными, руки и ноги – мускулистыми. Какой дурочкой она была, избегая его в течение всех этих недель, когда имелась прекрасная возможность узнать его поближе! Она молча горевала о тех потраченных впустую днях. Ей бы следовало быстрее догадаться о том, почему ее реакция на Макнила была столь острой и почему при его виде она испытывала тот странный испуг.
Макнил был тем мужчиной, с кем она проживет остаток своих дней. До сих пор не имело значения, куда ее забрасывала работа, ее домом всегда оставалась гора в Вайоминге. Встреча с Алексом Макнилом все изменила. Теперь ее дом будет там, где он, куда бы его ни отправили, а специального агента ФБР могут послать куда угодно. И хотя она не мыслила жизни без лошадей, его могли направить в город, в котором не будет работы тренера. Она никогда раньше не встречала мужчину, ради которого стала бы рассматривать возможность расстаться со своими лошадьми, но сейчас она смотрела на Макнила и понимала: он «вне конкуренции».
Он был ее мужчиной, а она была его женщиной. Марис признавала это всем своим существом.
Но сейчас их подстерегала опасность, и ей следовало быть готовой.
Макнил, прищурившись, разглядывал ее лицо пристальным взглядом. Он не отпустил ее, наоборот, обхватив узкое запястье девушки, еще ближе притянул к себе.
– О чем бы ты не думала, забудь. Ты не должна ничего делать, просто держись подальше от всего происходящего.
Его близость была слишком соблазнительной. Марис прислонила голову к его груди, потершись щекой о жесткие волосы, и ее заполнила почти болезненная нежность.
– Я не позволю тебе действовать в одиночку.
Его сосок оказался прямо перед ней – всего лишь в нескольких дюймах от ее рта, столь же притягательный для нее, как валериана для котенка. Она придвинулась ближе, ее язык скользнул наружу и нежно облизал плоский коричневый кружок.
Макнил содрогнулся и еще крепче сжал девушку в объятьях. Но его пристальный взгляд был мрачным и решительным, когда, обхватив ее подбородок рукой, он нежно приподнял ее лицо.
– Это – моя работа, – непреклонным тоном, который Марис уже приходилось слышать прежде, произнес Макнил. – Ты – гражданское лицо и к тому же ранена. Самой лучшей помощью с твоей стороны будет невмешательство.
В ответ девушка скорчила насмешливую гримасу.
– Ты бы так не говорил, если бы знал меня лучше.
Марис всегда инстинктивно бросалась на защиту тех, кого любила, и мысль о том, чтобы позволить дорогому ей человеку в одиночку встретиться с опасностью, заставляла ее кровь леденеть от ужаса. К сожалению, судьба распорядилась так, что она влюбилась в мужчину, чьей профессией было постоянно находиться между преступниками и теми, кого он поклялся защищать. У нее было не больше прав требовать от Макнила оставить работу, чем у ее семьи просить саму Марис отказаться от рискованного занятия – укрощать необъезженных лошадей. Этот мужчина был тем, кем он был, и любить его означало не пытаться его изменить.
Марис отпрянула.
– Я все еще намерена отправиться в душ и одеться. Не хочу встретиться с кем бы то ни было, одетая лишь в трусики и футболку. – Она сделала паузу. – Исключая тебя, конечно.