— Но ты всегда спала в это время! — воскликнула леди.
— Правда? — сказала ОНА, почувствовав, как сжимается ее сердце. — Я бы лучше накопала червяков и сходила бы на рыбалку.
Леди чуть ли не упала в обморок.
— Опомнись, Паинька! Разве ты не знаешь, что ловить рыбу — это жестокость, если это не связано с необходимостью добывать пищу, а у нас дома все вегетарианцы!
— Или бы построила форт из кубиков и повоевала бы оловянными солдатиками, — неуверенно сказала ОНА.
— Опомнись, Паинька! — снова воскликнула леди. — В этом доме нет оловянных солдатиков! Они символизируют собой милитаризм и для игр не годятся! Не могу понять, что это нашло на тебя сегодня. Должно быть, это влияние тех дурных детей! Лучше пойдем-ка в гостиную и положим этот древний талисман в шкафчик наших редкостей, а потом до возвращения папы ты можешь разучить новую пьесу.
Тому, что еще оставалось от Джейн, не понравилась картина исчезновения круглого блестящего предмета из рук владелицы, равно как и перспектива разучивать новую музыкальную пьесу. И в душу закрались некоторые сомнения относительно дома, где спят в дневное время и где избегают ярких цветов, и где все естественное и занимательное превращается в убогое и унылое. Но ОНА удрученно последовала из комнаты за серой леди, спустилась в большую холодную серую гостиную и села за рояль.
И оказалось, что игра на фортепьяно, которая раньше была для Джейн настоящей пыткой, теперь просто любимое дело. ОНА принялась играть легко и с блеском, а серая леди уселась на тяжелый стул из резного дуба и открыла журнал под названием «Аутлук»[29].
Так продолжалось бесконечно долго, и последняя крупица, оставшаяся от Джейн, уже начала было думать, что ей придется попрощаться с жизнью, как вдруг, нарушая занятия, кто-то постучал в парадную дверь.
— Кто бы это мог быть? — сказала леди. — У папы свой собственный ключ, а больше к нам никто не ходит.
«Это уж точно!» — прощально вспыхнула искорка прежней Джейн.
Леди направилась к двери и открыла ее. На пороге стоял маленького роста господин. У него была остроконечная бородка и довольно напряженное выражение лица.
— Добрый день, мадам, — сказал он, закладывая одну руку за спину, как будто скрестил на ней пальцы (что он и сделал). — Дело в том, что я пишу книгу о психологии детей, и прослышал, что у вас растет очень умная дочка. И вот мне подумалось, нельзя ли побеседовать с ней?
— О, как интересно! — воскликнула леди. — Я сама всю жизнь занимаюсь детской психологией!
— В самом деле? — сказал маленький господин и вид у него стал еще более напряженный.
— Да, это так. Какого метода вы придерживаетесь — Шварца-Меттерклюме или Бронтоссори?
Казалось, что маленький господин предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте.
— У меня свой метод, — сказал он. — Вы о нем не могли слышать.
— Как все это интересно! — воскликнула леди. — Проходите и расскажите-ка мне все о своем методе. — И она провела маленького господина по серому холлу в серую гостиную.
Тем временем Катрин высунулась из своей вечнозеленой засады.
— Тсс… — сказала она.
— Пошли, — сказал Марк, высовываясь из своей засады.
Сопровождаемые Мартой, они пересекли изумрудную лужайку и поднялись на крыльцо. Леди от возбуждения забыла закрыть парадную дверь и, стоя в прихожей, дети прекрасно слышали все, что происходило в гостиной.
— Нам бы, конечно, не хотелось никакой огласки, — говорила леди. — Вы ведь не будете называть ее в книге по имени?
— Естественно, нет, — сказал голос мистера Смита (потому что маленький господин — это был, конечно, он). — Главу о ней я назову «Случай Джейн».
Марк, Катрин и Марта услышали чей-то короткий вздох, как будто упомянутое имя что-то значило для кого-то, кто находился в комнате.
— Если только случаем это не ее собственное имя, — продолжал голос Мистера Смита.
— О нет, — сказал голос леди, — мы называем ее Паинька, имя же ее — Ифигения.
— Какая гения? — переспросила Катрин Марка.
— Чшш, — прошипел Марк Катрин.
— Понятно, — сказал голос мистера Смита. — Добрый день, Ифигения. Ты веришь в чудеса?
— Да что вы! — раздался голос леди, поспешившей ответить вместо НЕЕ. — Боюсь, что ваш метод несколько устарел. Ифигения никогда не верила ни в чудеса, ни в прочие разные выдумки.
— Об этом можно только пожалеть, — сказал голос мистера Смита. — Однако каковы ее интересы? Она что-нибудь коллекционирует?
— Ну конечно, — раздался голос леди, снова ответившей вместо НЕЕ. — Она коллекционирует предметы искусства. Сегодня, например, она принесла в дом редкий старинный амулет.