***
В директорском скромном на удивление кабинете громкой трелью зазвонил телефон, разрушив тишину детдома.
Надежда Михайловна, добродушная дама лет пятидесяти, резко вздрогнула, как от укола иглой, и подняла трубку, неохотно отрываясь от своих дел.
– Алло. Да, здравствуйте! Вы так неожиданно! – лицо дамы мгновенно просветлело, она поправила дужку прямоугольных очков и словно оживилась после длительного сна.
Звонил попечитель их учреждения. Частенько приезжали его помощники, заваливали узкие коридоры коробками разных размеров в красивой цветной бумаге, разыгрывали спектакли с участием ребят. Сам попечитель почти никогда не приезжал – у него не было на это времени. Хотя он всегда в конце года обещал директору детдома приехать. Директриса кивала, соглашалась и по привычке говорила дежурную фразу. Так и сейчас.
Промолвив: «Мы вас с нетерпением ждем», – она положила трубку. В глубине души понимала, что он не приедет. Не потому что врет, а потому что опять что-то может помешать. Закон подлости. Но все равно не обижаться на это было трудно.
***
Этим вечером Иван не спеша ехал домой. Он слушал любимую музыку и от удовольствия качал головой в такт. Сегодняшний вечер скрасила встреча со старым приятелем.
Желтый свет фонарей и теплота нового салона дарили какой-то особый уют.
Жизнь казалось не такой уж плохой.
Внезапно, словно росчерк молнии в ночном небе, перед кузовом черного коня оказалась маленькая фигурка. Ее приближение Иван успешно проморгал, утонув в своих мыслях. Не успев запаниковать, он резко выкрутил руль и свернул в кювет. Реакция не подвела. На снегу же стояла девочка лет пяти-шести. Шапка валялась рядом с ней, золотистые волосы, подсвеченные фонарем сияли, словно золото, в руке она держала мягкую игрушку. Девочка с интересом разглядывала Ивана. Осознание и ужас происходящего со скоростью ленивца все-таки добрались до Ивана.
–Ты почему бегаешь по дорогам? Под колеса попадешь, и все! – закричал он, подходя к ребенку. – Жива, слава Богу!
– Да. А у тебя пятно, – бесстрастно промолвила та и указала пальцем на его рубашку.
Иван посмотрел. И правда. На белой рубашке красовалось кроваво-бордовое пятно. Почему-то этот факт его устыдил и утихомирил одновременно. Злость и раздражение исчезли так же быстро, как и нахлынули.
– Почему ты одна? Где твои родители? Где ты живешь?
– Нигде, – холодно и отрешенно ответила девочка, смотря своему собеседнику в глаза. С таким выражением люди говорят о том, с чем давно смирились и что не в силах исправить, принявшие жестокую правду. Взгляд ее был совсем как у взрослой. Она почему-то казалась ему знакомой, очень знакомой.
– Совсем нигде?
– Да.
– Замерзла?
– Чуть-чуть, – скромно ответила девчушка. Хотя она замерзла прилично, носа и рук уже не чувствовала.
– Садись, я тебя отвезу домой.
Девочка послушно села на заднее сиденье.
– Не-а, не отвезешь, – покачала она головой, словно насмехалась. – Меня Мила зовут, а тебя?
– Красивое у тебя имя. А меня просто Иван.
У него загудела голова. Да, и видок у него был не очень: лицо помятое, глаза красные. Иван решил, что утро вечера мудренее. Завтра он расспросит ее о родителях, наверно, она потерялась или сбежала из дома. Если не скажет, тогда и заявит в полицию.
На Ленинке были пробки, машины так газовали, что открыть окно стало невозможно – противный запах бензина удушал. Мила постоянно что-то говорила и задавала абстрактные вопросы: «Сколько листьев на деревьях? Почему метро под землей? Почему киты такие большие?»
Ее определенно интересовало все на свете. Осознав, что вопрос задала глупый, она смеялась. И Иван тоже, столь заразительный был ее смех. Наконец Мила успокоилась, согрелась и, устроившись поудобнее, уснула.
Внезапно у Ивана в голове всплыл разговор с Надеждой Михайловной. Женщина рассказала, что они потеряли девочку-воспитанницу, она сбежала во время прогулки. По описаниям похожа. Иван пригляделся к ней и понял, кого она ему напомнила. Его младшую сестренку, которая погибла в автокатастрофе вместе с его родителями.
Сходство с этой девочкой было поразительное: те же волосы, те же глубокие чуть грустные глаза, даже взгляд был такой же пронзительный. Что-то внутри Ивана шелохнулось, что-то давно забытое, жгущее желудок и щемящее в груди. Что-то светлое и дарящее тепло.
Он задумчиво посмотрел на мирно спящего ребенка, улыбнулся своим мыслям и аккуратно укрыл ее мягким пледом.
***