Ну что я могу сказать? Надежды не оправдались.
– Ну здравствуй, страдалец, – в третий раз за неделю перенеслась я по вызову. Клиент, перед моим приходом явно изгрызший все ногти и истоптавший комнату вдоль и поперек, счастливо улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Просто не смогла иначе, настолько заразительная у парня была улыбка. И весь он был такой солнечный, лучистый, с веснушками на носу и золотисто-рыжими волосами. Почти как у Лёши – и цвет, и веснушки…
– Что опять приключилось? Зачем звал? – отогнав неподобающие мысли, налепила на лицо деловое выражение.
– Она готовить не умеет, – жалобно протянул Денис, а я тихо застонала сквозь зубы:
– А я тут при чем?
– Научить бы её…
– По щучьему велению? Извини, не выйдет. Хоть гарантийное обслуживание на год дается, но ты уже почти все вызовы истратил, а мелкие правки с использованием магии мы ещё в том месяце последние внесли.
– Ну Васечка, ну пожалуйста, я на яйца эти уже смотреть не могу! На завтрак, на обед, на ужин… И не надо волшебства, ты хоть по кулинарной книге её научи, а то она даже к мультиварке не знает, как подступиться, а моих советов не слушает и к плите не пускает, считая, что готовить в семье должна женщина.
– Сам же блондинку выбрал, – привычно пожурила я, но на кухню, откуда доносилась странная смесь запахов горелого пластика и паленого масла, всё же полетела, активируя режим «стелс», чтобы аккуратно нашептать на ухо горе-хозяюшке парочку толковых рецептов и проконтролировать процесс в меру своих скромных сил.
Вслед донеслась набившая оскомину фраза:
– Я думал, она другая…
Да-да, все они так думают, желая в жены длинноногих красавиц с модельными параметрами. Что и хозяйка, и в постели идеальна, и мозг пилить не будет. Ну-ну. Характеры-то мы не меняем – конвенцией о правах человека строжайше запрещено. Даже на внешние изменения, как в затянувшемся деле 17-04-26, необходимо собрать кипу справок, согласований и разрешений на магические изменения. Собственно, в той папке в основном эта макулатура и лежала, так как от Агаты исходной до Агаты, сбежавшей из дома, было не меньше пятнадцати коррекций внешности. Впрочем, договора смертных попроще, чем условия выигрышного желания. Юристы постарались, переработав и форму контракта, и закрывающие сделку акты, и даже заявления для претензий.
И Денис в плане довольства возлюбленной ещё ничего, вроде почти счастлив, только голоден порой бывает. Второй же клиент, получивший сертификат на желание в подарок, в своём выборе разочаровался практически полностью едва ли не на следующий день после подписания акта выполненных работ. И выражение лица с завидной регулярностью имел самое что ни на есть печально-страдальческое.
Вот и на этот раз, разобравшись с обедом для Дениса, я заскочила по заявке на другой конец города. В комнате с плотно задернутыми шторами сидел обиженный жизнью мужчина, с головой погрузившийся в пучину депрессии. Владимир Петрович Стеклов, член союза писателей, с легкой руки нашего отдела не так давно обзавелся новой музой – очаровательной Леночкой со звонким голоском и изящными ступнями. Собственно, это были все критерии Владимира Петровича к пассии, и теперь творец страдал, что не прописал в договоре как минимум трехтомник подробных черт своей благоверной, так как от звонкого голоска у писателя случалась мигрень, а изящные ступни требовали существенных финансовых затрат по индивидуальному пошиву обуви. А ещё были длинные пышные волосы, от которых забивался слив, и врождённая неловкость, стоившая творцу дорогого сердцу ноутбука, пяти ваз и коллекции хрустальных сов.
– Что опять стряслось? – не стала здороваться я, чтобы хоть немного уменьшить время визита. Если случайно сказать «здравствуйте», не избежать исповеди о том, что здравствовать он уже не в силах и вместо женщины, которая не каждый день нужна и лишь услада для глаз, надо было пожелать себе здоровья. Возможно, будь он менее болезненным, априори стал бы счастливее, но я почти уверена, что в таком случае горевал бы о том, что здоровье богатырское, но не перед кем хвастаться им по ночам.
– Я ошибся, Василиса…
– А? О чем вы?
– Я ошибся... Смертельно! Катастрофично! Нет мне прощенья! – с надрывом выкрикнул в потолок член союза писателей, явно работая на публику. Публика не впечатлилась:
– Давайте всё-таки по существу – когда и в чём вы ошиблись?
– О, дивная фея! Раздели со мной мои страдания!