История про научное противостояние Гальвани — Вольта широко известна. Суть ее такова. В июльском номере мемуаров болонского института за 1791 год появилась обширная статья «Комментарии о силах электричества при мышечных движениях». Автор, Алоиз Гальвани, скромно излагал великую теорию, основанную на добытых им фактах: животными организмами движет электричество! Трактат Гальвани, говоря современным языком, стал бестселлером последних лет XVIII века. Его издали в Болонье, Модене. Народ стонал от восторга: магнитный Месмер не состоялся, лопнул авантюрист Калиостро с обещаниями Вечной Молодости, неужели электрический Гальвани подарит бессмертие, станет мессией, все оживляющим своею дланью? Ползли слухи, что болоноц сподобился благодати: ведь он учился божественному, потом послан высшим перстом принимать новорожденных, а теперь настал час, когда он приоткроет тайну жизни!
Даже ученые были потрясены. Открыт секрет жизненной силы — это электричество! «Электрический флюид приготовляется силою мозга, — вещал Гальвани, — и извлекается из крови, он вступает в нервы и протекает внутри них, полых, как трубочки». Куда ж смотрели физики? — роптали виталисты. Мозг оказался обычной электрической машиной, а физики все еще трут стеклянные тарелки. Гальвани говорил много загадочных слов, сообщал про излечение параличей, вот он, магистральный путь, на который должны выходить заблудшие овцы науки. За ним, пусть ведет к вечному спасению!
Вольта был убежденным сторонником холодного академического скепсиса: или Вера, или Наука! Дай волю эмоциям, и они блокируют мышление. Люди думающие не верили глупым слухам. Но руки держали документ, а в этой книжке, понятной лишь достойным (на латыни!), вполне научно, с рисунками, ясно и убедительно излагались факты. Факты удивительные, обещавшие много, чуть ли не все: суть жизни и смерти! Понятное дело, что Вольта не мог пройти мимо дела всей своей жизни: он так давно устремлен к Главному Секрету Бытия, что должен знать о нем первым! Кроме того, он электрик высокого уровня, а труд Гальвани как раз посвящен «силам электричества». Конечно, еще «при мышечных движениях», но боги ль обжигают горшки? Познал же Вольта неживые материн, неужто отступать перед живыми тканями? Не напрасно же он лично знаком с прославленными физиологами Галлером, Бонне, Бюффоном и Спалланцани?
В первую очередь следовало разобраться в том, что сделал Гальвани. Вряд ли там все безукоризненно, но исправлять надо потом, по ходу дела, когда удастся ухватить главное, на что так удачно вышел Гальвани. Впрочем, спокойному чтению мешало многое. Нездоровилось. Не ладились дела с Парис, этой феей, посланной Вольте самим небом. Кроме того, очень уж удачно сливались в подозрительное трио малознающих, но громко претендующих Месмер, Калиостро и Гальвани.
Гальвани был типичным болонцем. Чуть старше Вольты, он рано и счастливо женился, сделал диссертацию по строению костей и начал преподавать медицину в своей альма-матер, где в 38 лет получил от своего тестя Галеацци кафедру практической анатомии. Лекции он читал вразумительно, только будто о чем-то печалился, и студенты его но только любили, но еще за что-то жалели. В 1780 году Гальвани заинтересовался влиянием электричества на живых тварей, еще года через два подался на кафедру акушерства и гинекологии, а недавно потерял обожаемую жену по имени Лючия Галеацци.
Все это передал Вольте его друг Антонио Скарпи, который давно, но невольно нанес Гальвани чуть ли не первую душевную рану, опередив того в изучении строения уха и почек птиц, так что расстроенный болонец даже не стал публиковать своих сведений. С тех пор Гальвани опасался павийцев и потому, вероятно, в своих теперешних «Комментариях» попробовал задобрить лестью возможного оппонента («Мы решили применить к животным проводникам точнейшие электрометры и приладили небольшой прибор, построенный согласно знаменитейшему Вольте»). Удивительно, что само открытие сделал вовсе не Алоиз, а его жена. Точно известно, что 26 сентября 1786 года для нее, как всегда, готовили суп из лягушек по предписанию врача. Лапки со снятой кожей лежали на лабораторном столе рядом с приборами, и Лючия заметила, что они вздрогнули, когда лаборант вблизи извлек искру из электрической машины. А через полвека Дюбуа-Реймон воспел этот миг в сонете: «…ведь ей, а не тебе, и разрезанной лягушке заметить удалось остатки уходящей жизни».
Гальвани совершил три действия, из которых первое — обнаружение электричества внутри живого тела. Этот факт быстро получил заслуженное признание, причем Гальвани заметил многие детали: наличие порога нервного (электрического) возбуждения, самовосстановление способности возбуждаться у уставшего нерва после отдыха. С тех пор начала формироваться электрофизиология — одна из важнейших отраслей медицины. Что касается Вольты, тезиса о животном электричестве он, в конце концов, не принял, полагая, что живые ткани всего лишь хорошо проводят электричество.
Второе действие Гальвани можно назвать подвигом научно-техническим, который оказался незамеченным, и все из-за того же Вольты. Болонец зарегистрировал электромагнитные волны, использовав лягушечьи лапки как радиоприемники. Волны излучались разрядами от машины трения, молниями в небесах. Антеннами служили скальпели, сам человек-препаратор или проволоки стометровой длины. Их можно было покрыть воском, сургучом или смолой, а вешать следовало на шелковых нитях, потому что подвеска без изоляторов сильно ослабляла прием возмущений. Нельзя было класть детектор, то есть препарированную лягушку, на проводящую поверхность, чтоб электричество не убегало в сторону, а шло через препарат. Гальвани делал заземления, цепляя провод к лапкам и опуская его на пол или в колодец.
Разве не удивительны эти находки медика? Он вслепую, руководствуясь интуицией и подражая физикам, не только собрал нужную схему, но с её помощью доказал электрическую природу мышечных сокращений, «даже подметил условия и как бы некоторые законы, которым они повинуются».
Третий подвиг Гальвани — обнаружение электричества, вырабатываемого двумя разнородными металлами. Болонец еще в 1786 году думал именно так, ибо называл свой опыт «экспериментом с металлическим электричеством». Увы, сбитый с толку модными словами о животном электричестве, Гальвани уже через месяц пристроился в хвост «авторитетам» и уже стоял на своем до самой смерти, увы, столь близкой. Нет, чтоб послушаться увещеваний Вольты: тот самостоятельно понял, доказал и убедил весь мир, что два металла могут давать электричество, что Гальвани обронил ключ от замка. Вольте нелегко далась эта кампания по просвещению заблудших, но он добросовестно выполнил свой труд.
За девять месяцев 1792 года Вольта написал 15 (!) различных документов на эту тему (докладов, статей и писем). Еще в январе никакого шума не было, Вольта буднично отчитывался перед начальством в получении по почте четырех карт Англии, измерителя степени усиления биноклей, маленьких химических весов с деревянными чашечками разной формы.
И февраль традиционно ушел на подведение итогов теперь уже 47 прожитых лет. В марте Вольта традиционно стонал в письмах, повторяя: «О, Парис! Как бы я был с ней счастлив! О боже, сколь горька судьба моя!», а в промежутках не упускал возможности сообщить Маруму, что по Морво воздух расширяется не совсем равномерно по мере нагревания, но он, Вольта, мог бы гарантировать рост объема в 1/220 на градус Реомюра или 1/275 на градус стоградусной шкалы. Уже после Вольты Рено получил 1/326, а Гей-Люссак — 1/267, но сегодня известна точная цифра, 1/273, так что в заочном соревновании ученых Вольта оказался победителем.
В марте Вольта принялся повторять опыты Гальвани, так что уже в апреле смог написать письмо к одному из ученых — профессору Вассали, и поделиться впечатлениями, а потом и другому, по фамилии Баронио, передав текст верному другу Луиджи Гаспару Бруньятелли, профессору химии того же Павийского университета, чтобы тот срочно напечатал в своем «Физико-медицинском журнале». С этого письма к Джузеппе Баронио, врачу миланского госпиталя, и началась историческая серия публикаций Вольты о животном электричестве. Серия, ставшая практически последней в многотрудном и долгом пути ученого…