- Ну, разумеется, у Нины! Это я так, на потом. Не вечно же все так будет!
Бабушка Фира зашла внутрь. А Евгений Павлович пошел назад. Старушка немного постояла в темном коридоре. Потом, тихонько приоткрыв дверь и убедившись, что Евгений Павлович удалился, вышла. "Ну, неужели я буду беспокоить чужих людей?! Какой все же странный! - думала она, не торопясь, бредя по дороге. - А если что, одна мина сразу же за калиткой, а вторая перед входом! Главное, не забыть! А то еще, не дай бог, сама взлетишь на воздух! Вот смеху-то будет!" - стала она вспоминать наставления племянника.
Вечер был удивительно тихий и теплый. Евгений Павлович, решил немного прогуляться по центру. Незаметно для себя он подошел к знакомому переулку. Там все было, как обычно. Только в этот раз Аркадий Михайлович и Ленуся встречали гостей у подъезда дома. Евгений Павлович немного издали понаблюдал за ними. В какой-то момент он привлек внимание Ленуси. Но она лишь равнодушно скользнула по нему взглядом. "Не узнала ... - успокоил себя Евгений Павлович. - А у Аркаши значит, все обошлось, - подумал, уже уходя. - Как впрочем, и должно было быть".
14. Досмотреть до конца!
В комнате было холодно. Не топили. И Евгению Павловичу не хотелось вылезать из своей норы. Сверху на одеяло были набросаны старое пальто, куртка, свитер и даже несколько рубашек. Он вспомнил, что ему приснился суд. И при словах какого-то клерка: "Встать! Суд идет!" - он подскочил и ударился головой. Вздохнул и нехотя выполз из-под вороха одежды. Пробежался по комнате, размахивая руками и пытаясь согреться. "Надо доставать печурку... - подумал Евгений Павлович. - Настоящие морозы настанут, и можно будет околеть... Топить придется паркетом... как в восемнадцатом…" Попрыгав для бодрости на одной ноге, натянул на себя брюки, потом свитер. Прошел в ванную. Повернул кран, успел поймать несколько капель холодной воды и смочил ими глаза. В трубе тихо и как-то по-доброму заурчало. Евгений Павлович достал из-под подушки бульдог и сунул его под ремень. Наволочка была уже изрядно несвежей. Подошел к зеркалу, потрогал седоватую щетину. "Опускаюсь... - подумалось ему. - Если вечером дадут свет, надо будет побриться... Или же набрать где-нибудь воды... Кажется, еще осталось одно лезвие..."
Он обмотал шею шарфом, надел куртку и побежал вниз по лестнице. "С такой мордой могут не пустить..." - подумал озабоченно. Была среда, и в Доме политпросвещения для ветеранов партии давали бесплатные обеды. Он шел вприпрыжку по бульвару. Ветер гнал опавшие листья. Ноги приятно отталкивались от плотно утрамбованной рыже-коричневой земли. Рыжину ей придавал десятилетиями втаптываемый битый кирпич. Чтобы не размокало и не было сильной грязи. Показалась площадь и светлое здание политпросвещения. Евгению Павловичу нравился этот дом. Символ ушедшей эпохи. По мысли создателей своей мощью, белым мрамором, большими окнами он должен был внушать благоговейное чувство уважения и трепета к политическому просвещению. Это был памятник самому себе. "Любопытно и страшно наблюдать таких уродов!" - подумал Евгений Павлович. На самом деле ничего страшного в нем не было, но думать так было приятно. Евгений Павлович уже не в первый раз протыривался туда, хотя по возрасту явно не подходил под категорию льготных едоков. Но главное, было войти. Потому что на раздаче работала Наташка, та самая малолетняя шлюшка, которую Евгений Павлович отпустил восвояси, когда работал по наведению общественного порядка. "За добрые дела воздается во все времена", - пришла ему на ум сомнительная мысль. Уже у самого входа он взял под руку какого-то дряхлого старика в серой каракулевой шапке-пирожке и вместе с ним прошел через заградительный кордон.
Старики и старушки оживленно толкались в длинной очереди, обсуждая меню и достоинства блюд. Вспоминали прошлые среды, сравнивали. Мнения расходились. Люди делились по степени оптимизма. На раздаче надо было снова предъявить документ. Наташка подмигнула Евгению Павловичу и налила от души щей. На второе была недурно пахнущая каша.
- На сливочном? - поинтересовался, скрывая улыбку.
- А как же! - не без ехидства ответила Наташка.
Нельзя было показывать, что они знают друг друга. У Наташки могли бы быть неприятности. "А вообще-то вряд ли, - предположил Евгений Павлович. - Пройдошливая девчонка... Наверняка спит с каким-нибудь местным начальством..."
Он с удовольствием отобедал и даже слегка опьянел, так как давненько уже сытно не ел. Демонстративно облизал ложку и сильно шмякнул ей по тарелке. B этот момент к нему неторопливо подошел ветеран.
- Не помешаю? - спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: - А я-то вас сразу признал! Еще в очереди! Думаю, какой же вы ветеран?! Но вспомнил, как вы их тогда! И молчок! А обед неплохой сегодня. Можно сказать, просто шикарный!
- Да, славный, - вяло отозвался Евгений Павлович. - Спасибо! Вы нас тогда выручили! Редкость, чтоб с первого раза и точно в голову!
- Ну, это у меня от покойного родителя. А тому досталось от его родителя! У нас все в роду с первого раза и без промаха точно в голову! Ну, неужели терпеть?! Ведь шпана как распоясалась?! Сладу нет! А вам бы надо было еще разок из-за бака гранатой!
- Не было больше под рукой, - объяснил Евгений Павлович.
- Надо, чтоб было! А то случись что, и можно запросто сгореть по глупости! Соседка, правда, тогда сильно ругала за горшок. Это же ее цвет-то был! Но главное - это зрение! Кто первый заприметит, тот и верх возьмет! И следователь тогда тоже удивился, - с удовольствием вспомнил старик. - У меня и зубы все свои! Вон! - Он оскалился и несильно ими пощелкал, видимо, берег. - Только двух не хватает и то по глупости!
- Феноменально! - искренне восхитился Евгений Павлович.
- И чего следователь к вам привязался?! Я все думал, думал. Ну, никак до меня не доходит! Я ему так прямо и выложил! А он мне говорит: самая высшая сила, отец, это правда! А самая высшая правда - это закон! Я долго после этого ломал голову и пришел к выводу, - тут он сильно понизил голос, - что скоро нам всем придется перейти на нелегальное положение, - обвел рукой обедающую публику. - А вы я вижу уже?
Евгений Павлович уклончиво покачал головой и слегка помычал, подумав: "Не без твоей помощи, старый осел!"
- Мне-то просто, - не унимался старик. - Я значок, - он показал на лацкан пиджака, - переколю на обратную сторону и порядок!
- Ну, вам-то нечего бояться! - успокоил его Евгений Павлович.
- Кто знает! - старик хитро улыбнулся. - Можете не беспокоиться. Я - молчок!
- Я в вас не сомневаюсь! - ответил Евгений Павлович.
Ветеран с достоинством удалился. К Евгению Павловичу подошла Наташка, поставила на стол соль и, еле шевеля губами, произнесла:
- Подожди на заднем дворе!
Он вышел, обогнул здание. Во дворе сидели на корточках какие-то серые оборвыши и жгли газеты. Хотели согреться. Но тепла от бумаги не было. Вскоре появилась Наташка. Она вытащила пачку американских сигарет. Протянула Евгению Павловичу:
- Винстон!
- Все шикуешь! - сказал он, вытягивая сигарету. - И выглядишь отменно!
- Да, брось ты! - отмахнулась довольная Наташка. – А сигареты Илья прислал!
- Илья? - изумился Евгений Павлович.
- Да, Илья! А чего ты удивляешься? Мы с ним до отъезда встречались. Вот и сейчас в гости приглашает, - небрежно заметила она.
"Ну и ну! Кто бы мог предположить..." - подумал он, а вслух произнес:
- Мне вот не посылает!
- И тебе бы прислал, но он адреса твоего не знает. Слушай! Чуть не забыла! Любка-то ждет ребенка! От Вальки!
- Не понял!
- Ну, тогда! Ну, чего непонятного-то! Это же Валька тебе тогда камнем закатал! Вспомнил?
- Если б раньше узнал, из-под земли бы достал твоего Вальку! - с наигранной угрозой произнес Евгений Павлович.
- Он не мой… Даже шрам стал еле заметный, - Наташка коснулась его лба и гордо добавила: - Обещал жениться!
- Дура твоя Любка! А Валька - подонок и щенок! - осуждающе сказал Евгений Павлович. - И когда только у вас ума прибавится? Видимо, никогда!