— Гессе, кажется, — припоминает Ян. — Давно. Потому что ты меня заставил.
— Ну извините, — ворчит Влад. — Больше не буду пытаться тебя учить. Дебилушка.
Ян снова возвращается к созерцанию экрана, ожидая не иначе как чуда. Влад, не способный больше минуты оставаться на одном месте, уже снова пытается втолковать что-то Ройсу и почти вырывает у него гитару.
По правде говоря, на преподавателя истории искусств Влад не очень похож, хотя и типичным музыкантом не выглядит. Неброские рубашки, джинсы и кожаная куртка, военные ботинки. Одно ухо проколото, но без серьги. Уйма татуировок — разрисовывать себя магическими символами ему доставляет удовольствие. Прибавить к этому слегка неуравновешенный характер, и получится человек, с которым Ян никогда не хотел бы иметь дел. Но в данном случае это, скорее, редкое исключение.
Примерно то же самое представляют собой и остальные. Сейчас, правда, нет Самаэля, который выглядит совсем обычным мальчишкой, но зато сидит себе с дымящейся чашкой хрупкая Ишимка. Вот уж кто меньше всего вписывается в чердачную атмосферу хаоса.
Здесь не каждый сможет находиться, если подумать. Беспорядочно разбросанные вещи, книги, нотные листы, какие-то мелочи, пахнет крепким табаком и совсем немного — сиреневыми духами Ишим. Все время шумит разговор на любую совершенно тему, но по большей части они все-таки говорят о музыке.
Ян никогда не пытался узнать, как создавалась «Гвардия», как они нашли друг друга, он просто воспринимает их как единое целое и не может придумать ничего другого. Только они и кажутся ему вечными.
С громким голосом Кары — им можно было бы поднимать народ, и на определенных нотах он не только срывает лавину оваций, но и заставляет сердце колотиться в бешеном ритме. С Владом и Ройсом на гитарах, с Габриэль за барабанами — у нее плохо слушается левая рука иногда, но все равно девушка творит чудеса. С Ишим, удачно устраивающей все концерты.
Если его спросят, какую роль он сам играет во всем этом, Ян не ответит, потому что не знает. Но если он попробует уйти, он уверен, Влад приволочет его за шиворот обратно, отвесит подзатыльник и будет злобно фыркать еще пару дней…
Тут Кара вдруг резко ударяет по гитарным струнам, и их слух прорезает громкий, оглушающий звук. По батареям тут же отзываются жильцы снизу, Габриэль хочет подыграть им немного тоже, но Кара ее останавливает — отношения с соседями у нее не очень.
— Жалуются, — объясняет она. — То музыка громко, то возвращаюсь ночью и дверью стучу, то баб каких-то привожу.
— Каких? — откликается чуткая Ишим.
— Солнце, не шипи, ты у меня одна, — примирительно улыбается Кара. — Это они, может, про Габри. Да и не стоит слушать этих людей. Лишь бы что-нибудь наговорить.
Ишим верит, но гордо отпивает какао. У нее это как-то очень изящно получается.
— На сегодня все, — потягивается Кара, отбрасывая нотный лист за плечо, взъерошивает пятерней короткие волосы. — Не могу больше. Голова трещит.
— К концерту успеете? — обеспокоенно спрашивает Ян.
— Куда мы денемся?
Они и правда всегда могли управиться к определенному сроку, поэтому волноваться не следовало. И можно быть на сто процентов уверенным, что в назначенный час их громкое вступление разорвет ткань мироздания, а Кара начнет петь так, что сердце подпрыгнет в груди. И дело даже не в агрессивных и свободолюбивых текстах — хотя революционерские настроения сидели в душе каждого из «Гвардии», — а в том, как Кара могла это подать. Она была из тех, за кем хотелось идти хоть в самые низкие ады, как однажды определил Влад, и эта формулировка быстро у них прижилась.
— Если успею все сделать, обязательно у вас буду, — обещает Ян.
Никто и не думает, что у него был другой выбор.
— Еську только не притаскивай, а то будет как в прошлый раз, — предупреждает Влад.
— Не цепляйся ты к ней, — отмахивается Кара и не слушает никаких возмущений Влада. — Нормальная девчонка, просто мы все были слегка пьяны и слишком много болтали. Неудивительно, что поссорились.
Влада Войцека в чем-то переубедить — это задача довольно трудная, все же, поэтому Кара не стала сильно пытаться. Нелюбовь его к Есене Огневой была известна, и, более того, чувство было вполне взаимным, и эти двое постоянно испытывали желание выцарапать друг другу глаза. И впрямь было бы лучше, чтобы Есеня рядом с ним не появлялась.
— Придумали, как альбом назовете? — вмешивается Ян, чтобы как-нибудь их отвлечь.
— «Debellare superbos», — отвечает Кара. — «Дави гордыню непокорных». Песен семь точно включим, остальное пока думаем.
— А не слишком пафосное название получается? Опять начнется, что нерусское никто и слушать не захочет, — слегка сомневается Габриэль.
— Да пусть начинается, главное, чтобы нам нравилось, — уверенно говорит Влад. — Красиво же, эпично и со смыслом. Да и вообще, это я предложил.
— Ну, теперь все ясно, — улыбается Ян. — Мне тоже кажется, нормально.
Кара вздыхает, говорит быстро:
— Так, господа, теперь осталось закончить с этим проклятым текстом. Кого-нибудь тянет поработать или мы все по домам пойдем? Меня вот в сон клонит неимоверно.
На часах почти полночь, и потому все с ней соглашаются и разбредаются, в глубине души довольные, по своим домам, чтобы на следующий день вернуться сюда снова.
========== чем ярче свет, тем гуще тень ==========
Комментарий к чем ярче свет, тем гуще тень
Ау Debellare superbos по заявке: Ян умирает во время битвы с тенями (таймлайн третьей части), Влад остается один
Не сказать, что Влад был счастлив, но положение дел определенно радовало его все это время, когда он медленно приближался к своей цели, заключавшейся в дерзкой попытке убить Господа Бога. Едва ли не впервые за свою жизнь и смерть его полностью устраивает настоящее существование, наперед строится пара грандиозных планов, ну и…
А потом вдруг Ян умирает.
И вот Влад уже понимает, что Кара оттаскивает его, бессвязно кричащего что-то, от переломанного случайным заклинанием тела инквизитора, по лицу хлещет холодный дождь, а в небе разверзает пасть очередная воронка. И все это смешивается в отвратительный кошмар, состоящий из тьмы, крови и крика, загнутыми крюками раздирающего глотку.
Его пальцы испачканы в еще теплой крови Яна, но Влад прекрасно знает, что тот навсегда закрыл глаза, и поэтому его всего трясет от осознания того, что только что произошло. Впервые за долгое время ему хочется просто упасть на колени и выть в голос.
Кара отбивает удар, предназначенный ему, и что-то кричит. «Не вздумай подставиться!» — читает Влад по искаженным губам и усмехается. Влад жалеет, что она отвела в сторону искореженную лапу тени, направившей когти ему в горло.
Ему хочется быть мертвым больше обычного.
У него и так сердце не бьется, понимаете? Но почему-то до скрипа зубов болит.
***
— Ты был на кладбище? — спрашивает Кара, когда навещает его.
Влад лежит на диване и просто смотрит в потолок, когда она заходит, и сразу не понять, сколько времени он так провел. На первый вопрос Войцек даже не реагирует, словно не слышит, и приходится повторить его громче. Кажется, Влад спит, но глаза цвета грозовой черноты у него широко открыты и слепо смотрят в потолок, будто там, наверху, он пытается найти виноватых.
Кара осторожно касается его запястья и вздрагивает от ледяного холода. Мерзнет Влад откуда-то изнутри, от самого сердца, застывшего и ощерившегося колючими осколками.
— Я не пойду туда, — глухо говорит он. — Никогда.
Его и на похоронах не было, и когда сжигали инквизитора — тоже. Кара бы не исключала мысль, что все это время он провел здесь взаперти. Она ожидала увидеть его в стельку пьяным, а квартиру — в полнейшей разрухе, но нет, Влад просто впал оцепенение.
И у нее язык не поворачивается сказать, что надо жить дальше.
— Я обещал ему, что ничего не случится, — сипло говорит Влад в никуда. — Что я успею его закрыть, но… Почему всегда получается так?
Яна Кирая нет в Аду. Может быть, его зашвырнуло в Тартар или еще куда, может, развеяло на сотни маленьких частиц, или Бог решил уничтожить того, кто собирался поднять руку на Него, но Влад знает одно: он никогда больше Яна не увидит. За всю предстоящую вечность, положенную впереди, — никогда.