Он сам не понимал, как вдруг оказался в этой безнадежной, на первый взгляд, ситуации: так решила Ирма после успешно законченных дел и взятия крупной банды торговцев какой-то наркотической мешаниной из человеческих и адских препаратов. Каким-то неведомым образом они с Яном оказались первыми по раскрываемости в отделе, так что в новообразованную, еще совсем молодую инквизиторскую академию отправили именно их. Еще вчера они носились по ночному Васильевскому, а теперь предстояла лекция — в голове у Влада было совершенно пусто…
— Войцек, ради всего несвятого, никакой импровизации, — улучив момент, прошипел Ян. Они еще не успели обговорить все детали: отсыпались после расследования.
— Да брось, неужели ты хочешь прочитать какую-то скучную и нудную речь про пользу обществу и служение целям демонства и человечества? — Судя по смущенно отведенному взгляду, Ян именно это и собирался сделать, но Влад настаивал на своем: — Поверь, они знают, кто к ним придет. Куча первокурсников, которые только-только решились стать инквизиторами, хочет встретиться с живыми легендами… одна из которых крайне мертва. Скромности мне не занимать, да, но дело не в этом: дело в их восприятии. Они ожидают прославленную и, пожалуй, единственную боевую двойку, которую видели по телевизору, гвардейцев, героев. Ожидают, пересказывая все слухи, которые о нас ходят. И неужели ты хочешь их разочаровать?
Ян сомневался, пожимая плечами. Он еще был сонный и растерянный, хоть и взбодрился немного после беседы с Волковой, ненадолго оставившей их. Вытащил из пачки тонкую сигарету, в задумчивости ловко вертел ее между пальцев.
— Да брось, это весело. Самое то, чтобы развеяться, — радостно убеждал Влад. — Пока ждем, кстати, хотел спросить, как ты учился… Я как-то никогда не интересовался…
Он сам не знал, зачем ему вдруг это понадобилось: вид строгого здания нагонял неясную ностальгическую тоску по далеким школьным временам, которые уже начисто расплывались в памяти. В свое время он запросто миновал инквизиторскую академию: ее в Праге на тот момент просто не было, а в Инквизицию брали всех, кто только хотел, и в итоге штат едва ли сильно отличался от тех, кого им полагалось ловить.
До лекции — ее поставили последней, в конце учебного дня — оставалось еще прилично времени, и они с Яном бесцельно шатались по разбитому чуть правее здания садику, мельком рассматривая аккуратно подстриженные розовые кусты и беседки, оплетенные зеленым плющом. Закурив, Ян приземлился на скамейку, запрокинув голову к хмурому небу. Начал тихо накрапывать дождь — впрочем, не очень сильный. Бил по белым лепесткам роз на растущем рядом большом кусте.
— Ты же знаешь, кардинал Кирай меня племянником представил… Удивительно, но мы даже оказались довольно похожи, чтобы сойти за родню. Я… Я бы хотел тебя с ним познакомить, но не смог найти ничего про него в Аду, не знаю, что случилось… Он умер до Исхода, наверное, затерялся где-то… Он был немного похож на Огнева, тоже строгий, но справедливый. Хороший человек.
— Я бы ему не понравился, — ухмыльнулся Влад, перебивая, начал трагично, но стараясь добиться хотя бы бледной улыбки в ответ: — Он бы разочаровался в тебе, инквизиторство, сказал, что у тебя отвратительный вкус, а потом с чистой совестью разбил бы мне лицо, потому что я… я, очевидно, не тот человек, которого он хотел бы видеть рядом с тобой. Я ходячая методичка на тему «С кем не надо дружить»…
— Может быть. Но ты же стараешься… Не перебивай, — фыркнул Ян. — Ты хотел слушать, кажется. — Он помрачнел, глубоко вдохнул дым, чуть им не подавившись: так курили обычно, чтобы пробрало и продрало насквозь, чтобы выжгло легкие изнутри. — Как только я пришел в академию, всем стало известно, что я родственник кардинала, сам понимаешь, разом вокруг решили, что я, пользуясь удачными родственными связями, непременно закончу учебу на красный диплом с особым отличием… Видно, бывали случаи. Однокурсники сторонились и не упускали случая напомнить, чьими стараниями я туда попал, учителя тоже… высказывали подобные мысли. Все люди жестоки, ты знаешь… Сначала я старался не обращать на это внимания и просто учиться по мере сил, а потом что-то вдруг ударило мне в голову. Я решил, что никто не сможет укорить меня в том, что мне незаслуженно ставят оценки, если я вызубрю все учебники наизусть. Я решил получить диплом с отличием сам, своими силами. И я не спал ночами, я учил, я наизусть запоминал целые страницы средневековых трактатов на латинском языке, я… я мог цитировать «Malleus Maleficarum», даже если бы меня разбудили ночью.
Влад, молча выслушивая его, шатался рядом, не чувствуя собственного тела — как и всегда, но сильнее обычного, — и совершенно не мог собраться с мыслями. Его сбивало это выражение застарелой тоски на лице Яна — той, которую он никогда не видел, которую не пытался отрыть: не подозревал о ее существовании. Не разговаривали они раньше про академию, про все то, что Ян пережил в Будапеште: для них был только Петербург, только «здесь и сейчас». Когда начинаешь новую жизнь, от старой непременно приходится отрекаться, но воспоминания так просто не покинут голову.
Ян давился дымом, а Влад даже не мог просто положить руку ему на плечо, и это сводило с ума.
Вдалеке задребезжал странный звук, и Влад, встрепенувшись, насторожившись, успел уже сложить пальцы в начальные жесты боевых заклинаний, прежде чем запоздало, облегченно рассмеявшись, узнал в нем обычный школьный звонок. Ян затушил сигарету, кивнул куда-то вправо, на приближающуюся к ним снова Волкову. Немного помялся, не зная, куда деть окурок, но в итоге между его пальцев скользнули колючие искры заклинания, сжегшие сигарету бесследно.
Подошедшая к ним Волкова заметно вздрогнула, почув веяние мрака — силы Всадника. Он должен был пройтись мурашками по ее спине, забраться к самому сердцу, вынуждая присматриваться к Яну все внимательнее и внимательнее, но инквизитор просто улыбнулся той из своих улыбок, что сразу завоевывала доверие, и она списала, должно быть, все на нервы, успокоилась.
Они следовали за Волковой, переглядываясь, перебрасываясь мыслями — образами из мыслей, ощущениями. Здание было светлое и просторное, блестело стеклами окон. В коридорах уже толпились молодые люди и нелюди, оглядывались на них, давали дорогу, с интересом впивались взглядами между лопаток. Смотрели преимущественно на него — Влад мельком подумал, что Ян бы запросто мог сойти за одного из студентов.
— Никогда не любил школы, знаешь, — склонившись к Яну, шептал Влад убежденно, сбиваясь в быстрый ритм, выдавая слова целыми тирадами. — Ни школы, ни офисы, это всегда сборища пираний, которые сбиваются в стайки. В каждой — свой закон. И не приведи Денница оказаться одиночкой: они сдерут с тебя всю чешую зубами и вскроют ими же.
— Я всегда был одиночкой, мне, как видишь, это не мешало, — проворчал Ян.
— Да ты сам кому хочешь голову откусишь, — расплылся Влад в почти гордой улыбке. — А все равно тут неуютно как-то. Не люблю детей.
— Каких детей, Войцек, сюда с четырнадцати берут. Стареешь?
Так, тихонько переругиваясь, но не сбавляя шага, они вслед за Волковой добрались до аудитории, раскланялись с ней у дверей: директор заспешила по своим делам, инквизиторы ненадолго переглянулись. Ян вдохнул поглубже, стараясь скрыть волнение; Влад поступил бы так же, если б мог дышать.