Пожалуй, именно Яну больше всего нужно было развеяться, вырваться из рабочих дней, бесконечно тянувшихся; поэтому он даже не стал спорить с Ирмой, а просто махнул на нее рукой. Влад следил за ним, улыбаясь; звенели нити контракта, окатывая внезапным оживлением.
— Запомните, что все, чему вас тут научат, вам с вероятностью во все девяносто процентов никогда не придется использовать на службе, — рассказывал Ян. — Хотя не спать неделями приучить должны. В свое время я, например, искренне недоумевал, зачем мы учимся пытать людей, в то время как больше пригодились бы тренировки на марафонные дистанции. Я работаю в Инквизиции уже больше десяти лет, но пытал единожды, а вот бегать приходится частенько. Буквально вчера чуть не помер, больно резвые сейчас преступники пошли…
— Курить бросай, — проворчал Влад. От него просто отмахнулись, широко усмехнувшись.
Кто-то смеялся, другие сдавленно хихикали, стараясь изображать серьезность; после всех рассказов смотрели на Яна с искренним уважением: разглядели его за спиной Влада, который по обыкновению бросился вперед и огорошил студентов своей вступительной речью. И он запросто позволял ему говорить, не вмешиваясь и не отвлекая на себя лишний раз.
— Сейчас не учат пытать, — откликнулись Яну. Показалось, прозвучало разочарование.
— Ну и правильно, в цивилизованном веке живем, — согласился инквизитор, ненадолго облокачиваясь рядом с Владом на кафедру и отпивая кофе. — Так, я вижу, кто-то тянет руку, чтобы спросить, как это меня угораздило этим заняться однажды, но это конфиденциальная информация, и вообще она не связана с работой Инквизиции…
По рядам прокатился ничуть не скрываемый вздох разочарования.
— А все-таки это интересно, — заявила девочка из середины. — То есть само умение не просто делать больно, а делать так, чтобы отвечали правду. Это ведь с психологией во многом связано, нам ее как раз преподают.
— Ничего интересного в этом нет. Очень… кровавая и кропотливая работа, которую невозможно забыть, и в соответствии с существующими сейчас законами не особо применяется. Не знаю даже, где может пригодиться… Ну, в постели помогает, — совершенно серьезно кивнул вдруг Ян. — Умения делать адски больно и приятно на самом деле не сильно различаются, зависит, опять же, от психологии, наблюдательности и памяти… — Он оглядел, смеясь, оживившихся студентов: — Опустили руки, давайте к другим темам. Это я так, увлекся.
Влад пару раз отвечал что-то по мелочам, позволяя Яну блистать перед впечатлительными и очень впечатленными детьми, сам довольно усмехался, наблюдая за ним, и сам не заметил, как отодвинулся куда-то на второй план. Заскучать, впрочем, было сложновато.
— …а вообще «Энигму» пробуйте, — весело подсказывал вновь заинтересованным студентам Ян. — Есть такое заклинание для перевода, базовое, забыл, как называется. Если его слегка перестроить, можно зашифровать что угодно. Мы так шпаргалки писали и записками перебрасывались.
Обрадованный слушателям, он прямо в воздухе чертил мраком какие-то сигилы, переворачивая знакомое Владу элементарное заклинание до неузнаваемости. Силы Смерти, мрачно повисшей в воздухе, никто не испугался, только деловито скрипели ручки по бумаге.
— Еще вопросы? — вмешался Влад, чувствуя повисшую тишину. Несмело подняла руку крайне симпатичная девушка лет восемнадцати с одного из первых рядов: фигуристая, с длинными распущенными волосами и в кофточке с вырезами на плечах. — Нет, я не женат, — расхохотался Влад, прежде чем она успела что-то сказать. Почувствовал ее смущение, взмахнул рукой: — Да ладно, шучу. Спрашивай.
— А если насчет Гвардии… — заикнулась она.
— А насчет Гвардии к вам могут в следующий раз прислать. Возможно, даже и нас, — тоскливо вздохнул Влад. — Господа, вам не кажется, что там уже были некие намеки на звонок?..
Но отпускать их, судя по всему, не собирались.
— Вы убили Бога? — требовательно спросила та же девушка, глядя на Влада в упор. Нечто неприятное было в этом взгляде.
— Не я, а вот господин инквизитор… — замешкался Влад, чем-то смущенный в ее тоне.
— Мы, — твердо поправил Ян, становясь с ним рядом. — Если думаете, что лично я получил от этого хоть какое-то удовольствие, то глубоко ошибаетесь. И это вовсе не то, чем я способен гордиться.
Влад заметил у спрашивавшей на шее простой крестик, столь не популярный спустя восемь лет после Исхода и гибели Небес. Понимал примерно, что происходит: она ищет в себе ненависть, ищет неприязнь к убийцам ее Бога, но не может найти ничего, видя просто людей, мало отличных от тех, что сидят вокруг нее. Закусила губу, кивнула, затихла, совсем растерянная.
— Запомните просто самое важное: есть ситуации, в которых, несмотря на все, что вам будут вдалбливать в головы на протяжении четырех лет, иногда нужно делать так, как подсказывает… сердце, что ли, — произнес Ян. Влад незаметно кивнул ему на приоткрытую дверь, в которую с любопытством заглядывала директриса: похоже, они все-таки заняли слишком много времени после звонка. — Спасибо за внимание, — улыбнулся Ян. — Нам пора, а вам удачи с учебой…
— Удача для светлых, — проворчал ему Влад, улыбнулся разочарованно взвывшим студентам: — Да ладно, будете хорошо учиться, попадете к нам в отделение, станем вместе страдать. Всего хорошего.
И развернул заклинание перехода, заставляя их исчезнуть, раствориться в воздухе прямо на их глазах.
***
Время медленно близилось к вечеру.
— Признайся, тебе понравилось, — смеясь, заметил Ян. Он, пытаясь найти папку с копией отчета криминалисток, шарился по всей кухне, мешаясь под ногами. — И им тоже понравилось, нас отпускать не хотели, несмотря на твое крайне оригинальное вступление. Как думаешь, на пенсии можно там преподавать что-нибудь?..
— Нас никто не отпустит на пенсию, мне вечно тридцатник, тебе вообще на вид восемнадцати не дашь, — серьезно вздохнул Влад. — Ирма считает, что будет действовать по закону, заставляя нас работать, пока не сдохнем в очередной раз. И нет, один раз хорошо, но больше я там не выдержал бы. Ни за что. Я бы стал всех ненавидеть уже на второй день, специально валил бы их и наслаждался мучениями… А ты добренький, ты бы у них был любимым преподом, — вдруг вслух подумал он.
— Я умею пытать, — воодушевленно напомнил Ян. Грозно нахмурился, взмахнул все же найденной папкой, едва не рассыпав из нее листы.
— В постели, я помню. Пара студенток с первых рядов, которые сидели самые напомаженные, не отказалась бы от дополнительных занятий, господин инквизитор. О, они записались бы на факультатив, и…
Папка с отчетом пролетела сквозь смеющегося Влада и врезалась в стену.
========== жить ==========
Комментарий к жить
после финала Бури, +10 лет примерно, спойлеры
Ненадолго стало совсем темно, дыхание прервалось, провалилось, а потом легкие опалило жаром, в груди застучало сердце. Изнутри распирало иглами, он вдыхал медленно, глубоко. Свело мышцы живота. Влада вдавило в спинку дивана неведомой силой; он замер, боясь пошевелиться лишний раз — и осознать, что только что произошло. Дышал прерывисто, слушая шум крови у себя в ушах и вздрагивая. Не открывал глаз, упрямо жмурился, вдруг ослепший, оглохший и потерянный. Пульс бился оглушительно.
— Влад? — забеспокоился Ян; он почувствовал, как к нему склонились ближе: от инквизитора пахло крепкими сигаретами и кофе. Горько. Обострившиеся ощущения ударили по голове — или изнутри головы. Горько, знакомо, приятно. Логические цепочки строились слишком уж быстро, он не успевал за ними. — Влад, все хорошо?.. — зашумел в ушах голос — хрипловатый, негромкий, тоже очень знакомый…
Тело начинало слушаться. Он хотел что-то ответить, подбирал медленно даже не слова, но звуки, медленно припоминая, как говорить. Провел языком по острым, совсем не человеческим клыкам, укололся и не смог выдавить из себя ни единого слова. Невнятно потряс головой, лишь привыкая к ощущению собственного тела. На плечи как будто давило что-то, стискивало. Тяжело. Кости — тяжелые, свинцом налитые. Под ребрами что-то покалывало.
На плечо легла ладонь: Влад почувствовал почти невесомое прикосновение сквозь ткань рубахи. Мягко по-кошачьи, тепло — тепло растекалось по коже. Влад растерянно застыл, давясь слишком ярко вспыхнувшими ощущениями, но не отстранился. Медленно осознавал. Рука скользнула по плечу, аккуратным, вежливым движением, кончиками пальцев, едва-едва, стараясь убедиться, что Влад ощутимый и настоящий. Он тихо улыбался, не открывая глаз, затаил дыхание.