– Расскажи о своей семье? – тихо попросил Эрик.
– Да чего там рассказывать… – развел руками тот. – Отец мой был пасечником, как и дед… На поляне у леса наши ульи стояли, а еще мы бортничеством занимались… Мать из соседней деревни привез, дочкой горшечника она была… Брат был младший, Керо, только он с отцом вместе умер в начале зимы… Двое других братьев совсем маленькими оспу не пережили, а сестру во время родов не спасли… Ну что еще тебе сказать?
– А почему ты здесь не остался? – не унимался оборотень. – Не захотел заниматься ремеслом?
– Не знаю, – пожал плечами Марк. – Меня никогда не тянуло к хозяйству… Наверное, в детстве надо было меньше слушать нашего кузнеца, который когда-то в армии служил. Он много историй рассказывал, вот я и навоображал, будто тоже стану воином, когда вырасту… Когда стычка с эльфами началась, я еще мальчишкой был, боялся все, что ушастые нас захватят и перережут… А потом увидел, как через нашу деревню возвращаются бойцы, истории их слушал, даже меч у кого-то подержать выпросил. Понимаю, что кампания та нам больше позора, чем гордости принесла, но отчего-то решил, что тоже стану воином и никого в обиду не дам. Дурак был, как есть дурак… Поэтому как шестнадцать исполнилось, сбежал из дома, добрался до Фальконслота, ближайшего города, и попросился в тамошний полк. Так я там и остался. Сперва как служка, а потом уже к делу пристроили – дозорным, по улицам ходить и погань всякую гонять. Через пару лет стражником на воротах стал, а потом… В приграничный гарнизон отправили.
– За что? – нахмурился Эрик. – Что ты такого натворил?
– Контрабанду хаш-смолы не пропустил, за которую кому-то наверху уже заплатили.
Дерево, из сока которого получали наркотик, росло на юге, в стране Мохар. Собирали его особым образом приставленные к плантациям рабы, которые затем вываривали смолу, перетирали ее, получая липкий сероватый порошок, что легко скатывался в шарики и помещался в курильницы. От дыма хаша человек легко терял себя, делаясь безразличным и вялым, уходил в странные сны наяву. Но была у порошка и иная особенность: если скатать хаш в лепешку и поместить в рот, человек становился буйным и агрессивным, начинал бросаться с кулаками на всякого, кого видел рядом с собой. Людей почему-то не пугало, что от частого употребления хаша таким образом во рту и в горле появлялись кровоточащие язвы, со временем начинающие гнить. Тех, кто попадал в зависимость от смолы, презрительно называли «плевунами» за привычку сплевывать кровавую слюну, что скапливалась во рту.
– И правильно сделал! Нечего всякую дрянь людям продавать.
– Может быть, – пожал плечами мужчина. – Только люди сами прекрасно знают о последствиях употребления хаша и все равно тянутся к нему. Это их вина. Если тебе сказали не совать руки в огонь, а ты все равно полез в пламя и обжегся, кто ты после этого? Несчастный страдалец или дурак? Это выбор самого человека.
Эрик задумчиво потер нос.
– Возможно ты и прав… Как думаешь, что будет с Виленой?
В груди больно кольнуло напоминание о выжившей девушке.
– Не знаю… Кто-нибудь да приютит на время, потом замуж спровадит. Знахарка она хорошая.
Мысли о золотоволосой полукровке не желали отступать, Марк накинул кожух и отправился к дому старосты. На улице было тихо, пахло лесом и дымом, поднимающимся над крышами домов. От одного взгляда в сторону озера сделалось горько – вместо избушки старой знахарки виднелся черный остов. Вроде и правильно все: дом, в котором нежить проливала человеческую кровь, считался проклятым и негодным для дальнейшего проживания, но куда теперь идти Вилене? Огненное погребение для жертв оборотня справили на заре, теперь деревенские занимались своими делами, только со стороны храма доносилось заунывное пение.
– А, Ягре, заходи, – пробасил Стронне, впуская гостя в дом. – Что-то тебя в храме сегодня не было.
– Да я и в Приграничье на покойников насмотрелся, – отмахнулся десятник. – А скоро назад возвращаться…
– Так и не надумал оставаться?
Марк только головой покачал.
– А дом кому оставишь? Хозяйство? – нахмурил брови староста.
– У дядьки сын подрастает, ему и пойдет, – пояснил мужчина. – Я в Приграничье уже привык.
– Жаль, – честно признался Стронне. – А на облаву с нами выйдешь?
– Выйду, хоть и смысла не вижу.
– Куда деваться? Позволять ему на людей охотиться тоже нельзя. Даже если не поймаем, то хоть спугнем.
Это Марк понимал.
– Стронне, а где Вилена? Как она?
– В храме с Агатой, молятся, – вздохнул староста, потом усмехнулся. – Там сегодня такое представление было! Из замка пришли проповедники какого-то Пресветлого бога, и принялись говорить, что наши боги на самом деле демоны, а оборотень ниспослан за грехи наши!