Услышав это, Марк едва не расхохотался. В Хемитаре, как и в большинстве государств, почитали сестер Лейно и Атке. Жизнь и Смерть. Благодатная Лейно царствовала летом и весной, легкой рукой вводила в мир новые души, следила за движением солнца, пряла нити жизней и ткала пестрое полотно судеб. Младшая сестра ее, Атке, покровительствующая зиме и самой темной части осени, принимала уставших людей в своих подземных чертогах, даруя покой и забвение. Между сестрами был мир, даже поговорка ходила: что Атке заберет, то Лейно даст в избытке. Недаром символом их были две ладони, дающая и принимающая, между которыми звездочкой замерла человеческая жизнь.
– Глупости всякие рассказывали, – продолжал староста, стуча кулаком по столу. – Мол, кругом одни грехи да искушения, поэтому слушать только их надо, они, де, знают, как рассудить, а еще баб под покрывала прятать велели, чтобы мыслей худых не возникало. И живем мы как скотина, а должны все время проводить в работе, и праздники наши демоны выдумали! У костра по весне плясать нельзя, летом дожди закликать нельзя, осенний пир справлять нельзя, даже свадьбы играть нельзя, представляешь? И пиво пить нельзя, вино пить нельзя, на девок незамужних смотреть нельзя, а кто хоть раз оступится, того их бог мигом в огненную яму скинет, чтоб там жарился до скончания веков.
– Да… – протянул Марк. – Страшный у них бог, если за лишнюю кружку пива такие страсти придумал.
– А то, – поддержал его Стронне. – Я, правда, не все слышал, но свояк мне еще чуднее пересказал: у них, оказывается, все знахари являются воплощением демонов, и их следует сжигать в срубах. Во как!
– Интересно, а если заболит чего, к кому обращаться надо? – удивился Ягре.
– Свояк мой тоже об этом спросил, так знаешь, что ему проповедник ответил? Что их добрый бог нарочно посылает испытание, и нужно усердно молиться, тогда зараза пройдет. А если кто помрет, значит так тому и быть – бог к себе забирает.
– Вот бы я посмотрел, как он в нужнике молиться станет, когда живот прихватит, – усмехнулся Марк. – Вы этих паломников пинками не проводили из храма?
– Нет, – замахал руками староста. – Они даже в храм не заходили, сказали, что место дурное. Рядом с ним проповедовали. Их и стражники замковые слушали, да все плевались в сторону потихоньку, пока не видят.
– Какой-то негодящий у них бог, – фыркнул Марк. – Этак у его все люди перемрут, и кому он нужен будет?
– Ага, – поддержал его Стронне. – Но старику Волверину этот бог приглянулся.
– Он что, все мозги растерял? – удивился десятник. – Да графа же первым в эту огненную яму сбросят!
– О, ты самого главного не знаешь! Бог этот покровительствует только людям, а остальных, эльфов, гномов, русалок и прочих велит истреблять, как нежить поганую. Вот старик и ухватился. Сам знаешь, что у него сын старший в стычке с ушастыми погиб. Вот эльфов бы я всех в срубе пожег, – кровожадно потер он ладони.
– А кто вчера говорил, что только эльфийским снадобьем ногу свою вылечил? – напомнил Марк.
Щеки старосты покраснели.
– Ну, это один раз было! Да и вообще, само бы прошло… Наверное.
Посмеиваясь про себя, мужчина допил остатки пряного сидра и собрался уже домой, но Стронне вдруг окрикнул его:
– Слушай, Ягре… Пока ты отсюда не уехал, то… Можешь Вилену к себе взять?
– Чего?!
– Да не ори ты. Поживет девка у тебя, она же справная, хозяйственная, знахарка к тому же… Понимаешь, жена мне всю плешь проела: вдруг оборотень за ней вернется? У меня дети малые, а ты все же воин…
Марк только рукой махнул, мол пусть так, если сама согласится.
Оборотень обнаружился на заднем дворе – лихо выписывал фигуры его саблей, полосуя невидимого противника. А парень хорош, усмехнулся про себя Марк, наблюдая за быстрыми выпадами. Лезвие то летело прямо, то резко меняло направление, выводя обманный финт, от которого нипочем не уклониться.
– Может, присоединишься? – спросил Эрик, не оборачиваясь.
– Если только с вилами против тебя выйти, – рассмеялся десятник. – Как догадался, что это я, и кто разрешил брать мое оружие?
– Шаги услышал, и запах. А насчет сабли… Сам же и разрешил, – делано удивился тот, но глаза оставались хитрющими. – Когда уходил, я еще спросил чем заняться, а ты сказал, что могу делать все, что угодно. Вот.
– Прохиндей, – беззлобно выругался Марк. – Идем лучше ужинать, – потряс он тяжелым кулем.
Едва он толкнул дверь, как в нос ударил запах гари.