«Эта пустыня, – сказал он, – больше не по ту сторону реальности. Она прорвалась сюда, к нам. И с каждым днём расползается шире».
«Что значит – прорвалась?» – спросил Кат, макая огрызок баранки в повидло.
«А вот то и значит! – сказал градоначальник сердито. Он подошёл к стене, где висела карта, и ткнул в неё пальцем. – Вот здесь! Здесь, где было хлебное поле и село Вершки! Нет больше ни поля, ни Вершков, ни корешков! А есть только пустыня! И вообще там такое творится, что человеку близко подходить не стоит».
«Вот как», – сказал озадаченный Кат.
«Да, вот так, – градоначальник утёр красное лицо красным платком, подсеменил обратно к столу и подлил из самовара себе в чашку кипятка. – Вот так. И эта штука растёт, Демьян. Две недели назад мне про неё впервые доложили. Тогда она была размером три версты в поперечнике. А сегодня говорят – она уже десять в длину и пятнадцать в ширину! Полтораста квадратных вёрст!»
«Ничего себе, – сказал Кат. – Этак она скоро…»
«Совершенно верно, – закивал Будигост. – Если пустыня будет расти такими темпами, то через месяц придётся эвакуировать Китеж. Максимум – через два месяца».
Кат сразу вспомнил про Аду, про её дом и про всё остальное. И ему стало нехорошо.
«Что можно с этим сделать? – спросил он. – Что я-то могу?»
«Ты мироходец, – сказал градоначальник. – Мы здесь не знаем, как быть. Но на каком-нибудь другом свете, возможно, знают. Может статься, в иных мирах такое уже победили».
Кат смотрел на него, на маленького толстого человечка с окладистой рыжей бородой и положенной по статусу длиннющей гривой волос. «Как можно победить Разрыв? – хотелось сказать. – Как можно победить солнце, или зиму, или ночь?» Но ничего этого он не сказал, потому что градоначальник – это, как ни крути, градоначальник. Даже если ты вот уже десять лет кряду таскаешь ему разные диковины с других планет.
«Почему это произошло?» – спросил он.
«Да прах его знает», – сказал Будигост севшим голосом. Долил заварки в чашку, взял её обеими руками и стал пить, громко прихлёбывая, глядя куда-то в область галстука на Катовой шее.
Кат молчал и думал об Аде. Об её доме.
Баранок с повидлом больше не хотелось.
Допив, Будигост хмуро посмотрел на чашку. Повертел так и этак, ощупывая выпуклые узоры на фарфоровых боках.
А потом, несильно размахнувшись, швырнул её в угол.
Перед глазами мелькнуло размазанное пятно, по кабинету пронёсся порыв ветра. Кат сморгнул. Градоначальник по-прежнему сидел за столом: только растрепались волосы, да ещё сильней побагровело лицо. В руке была зажата чашка – целёхонькая.
«Могу ещё, – пробурчал Будигост, отдуваясь. – Только силы уже не те. В молодости-то быстрее был, а нынче… Эх. У самого пола поймал».
Он осторожно поставил чашку под краник самовара. С присвистом выдохнул.
Поднял на Ката взгляд и негромко спросил: «Так что, пойдёшь?»
Ну, Кат и согласился.
А куда деваться, если просит градоначальник?
Куда деваться, если рядом с твоим городом растёт язва, которая пожирает землю и убивает всё живое?
Куда деваться, если тебе дают чемоданчик целковых, да ещё приглашают на городской склад лично к главному кастеляну, дабы бесплатно взять любые вещи, что потребуются для путешествия?
Собственно, Кат знал, куда деваться в таких случаях.
В другой мир. Или, как говорили мироходцы, на другой свет. Навсегда. С концами. И хоть трава не расти в этом пеженом городе, чтоб ему провалиться.
Отправиться в опасное путешествие? За-ради блага родины, за-ради любимого государства, созданного Основателем, за-ради народа общим числом сто тысяч душ, включая женщин, детей и чернь без гражданских прав? Идите-ка вы, ребята, ищите другого придурка. Кат обладал редчайшим даром, который позволял исчезнуть из поля зрения градоначальника быстро и надёжно, и не преминул бы этим даром воспользоваться, если бы не одно обстоятельство.
Ада.
Ада, Ада, Ада. И её проклятый дом. От мыслей об этом начинало мутить, как от сильной головной боли.
…Мутило и сейчас.
Поэтому Кат нашарил на полу рядом с креслом холодную, как смерть, бутылку, начислил ещё стопку и выкушал. После чего – наконец-то! – стал клевать носом и потихоньку задрёмывать.
Мысли, едва возникнув, обращались в короткие сны. Опять явился выпитый Адой мертвец, почему-то весёлый, праздничный. «Бывайте, милые, – сказал он, – был я, да вышел весь, а вы тут мучайтесь, бляди!» Кат потянулся схватить его, но Петер (это был Петер, с самого начала) отдал Кату свою драную куртку и в придачу подарил монетку. Монетку пришлось выбросить, она была вчерашняя и уже не годилась. Тут он услышал, как на кухне возится Ада, и ужасно обрадовался, что ей, оказывается, можно жить где угодно, жить вместе с ним. «Надо силовых кристаллов раздобыть, – сказала она, – иначе с голоду помрём. И книгу найди».