Выбрать главу

Вечная жизнь, подумал он. В вечной пустыне. Среди раскалённого песка и головешек. Интересно, что бы сказала Ада, если бы узнала, что взамен заключения в особняке ей предлагают заключение в Разрыве? Каково это вообще – быть нематериальным? Сейчас мы, по крайней мере, можем есть, пьянеть от мёда и водки, любиться. Ада курит папиросы, играет на пианино. Да, и оба мы пьём дух! Ради одного этого стоит быть живым. Пусть больным, пусть несвободным. Пусть даже приходится служить Будигосту и Киле. Хер с ним. Оно того стоит.

А стать такими же, как этот…

Кат сам не заметил, как всё вокруг стало меняться. Снова возник клеенчатый стол, качнулись кусты сирени. Застучал по листьям ливень, пахнуло свежей мокрой землёй. Затем небо очистилось, кругом расстелилось поле, дуновение ветра пригладило ковыльные волны. Вдалеке по дороге прошёл человек в белой льняной рубахе, он вёл за руку ребёнка: Маркел, молодой, полный сил, и с ним – крохотный Дёма Кат.

Потом день сменился ночью. У ног зашелестел прибой, над морем взошёл Малый месяц. Ада поднялась из воды – ещё совсем юная, ещё почти здоровая. Облитая зеленоватым свечением, подошла к Кату и протянула в горсти выловленную огонь-рыбку. Вдали теплились дачные окна, из густой травы доносилось пение сверчков. Кат и Ада тогда были счастливей любых людей на любой планете. И, хотя никто не обещал, что так будет вечно, они почему-то в это верили.

А потом всё исчезло. Вновь появилась гостиная – темноватая, сырая комната с холодным, давно не топленным камином. Такая, как есть. Потому что теперь её воссоздал тот, кто жил в доме с самого дня постройки.

– Видел? – спросил Кат.

– Видел, – равнодушно сказал Бен. – Но суть демонстрации от меня ускользнула. Хотел показать, что тоже способен менять иллюзорный мир по своему усмотрению? Ну, поздравляю. У тебя есть фантазия, кто бы мог подумать.

– Я хотел показать тебе жизнь, – сказал Кат. – Вот это всё была жизнь. А ты предлагаешь смерть. Только длинную и скучную.

Бен переплёл пальцы и сжал руки так, что затрещала кожа перчаток.

– К тому же, – выпивка, пусть и воображаемая, сделала Ката словоохотливым, – к тому же, представь: мы, нематериальные, выживем, а все остальные останутся умирать. Знаешь, я столько людей загубил ради Ады. Всегда думал, что это как-то не очень правильно. Но тут уж совсем перебор.

Он дотянулся до бутылки и налил себе ещё. На сей раз почти удалось почувствовать запах водки.

Бен поджал губы, выбил пальцами дробь по столешнице.

– У тебя есть другие варианты? – спросил он. – Назови свою цену.

– В сущности, – сказал Кат, выдохнув, – у меня остались только два варианта. Первый – сидеть здесь, с тобой, и тянуть время. Тогда у ребят, возможно, получится взорвать бомбу. После этого я отправлюсь домой, вернусь к прежним занятиям. Буду работать на Килу, водить к Аде чернь, прятать в Разрыве трупы… Другой вариант – остановить Петера с Ирмой. Не стрелять в них, а просто остановить. Правда, сперва надо отсюда выбраться.

– Не стрелять? – Бен поднял бровь.

– Думаю, что смог бы уговорить Петера бросить это дело, – объяснил Кат. – Незачем ему умирать. И у девочки появится шанс. Она-то себя уже похоронила, но вдруг выкарабкается? Затем, если повезёт, я раздобуду новые кристаллы: например, ограблю банк в Кармеле. Отыщу способ починить бомбу. И успею взорвать её прежде, чем пустыня подберётся к дому Ады. Может быть.

– Взорвать? – бесстрастно произнёс Бен.

– Пара дней в запасе ещё есть, – кивнул Кат. – Придётся поторапливаться, но я всё же мироходец. Ну, а потом – как и в первом варианте, вернусь к заказам Килы и к трупам в подвале. Что, признаться, не очень-то мне приятно. Но с неприязнью я смогу справиться. А вот справиться с тем, что ради такого помрут двое детей – вряд ли.

Бен встал, резко отодвинув стул. Кат хотел налить ещё, но, обнаружив, что бутылка пуста, тоже поднялся на ноги. Незачем сидеть за столом, когда всё выпито.

– В любом случае, – сказал он, – меньше всего мне хочется плясать под твою дудку. Выбирать из того, что ты предложил. Пользоваться дарами твоей свободы. Ну, знаешь: пухнуть от голода либо торговать на улице пневмой. Стать рабом либо сделаться работорговцем. Похоронить жену либо охотиться на людей. Застрелить детишек либо сыграть в ящик самому.

Бен смотрел на него, не мигая. Казалось, он с каждой секундой становился выше ростом и шире в плечах – а за его спиной так же росла тень на стене гостиной. Впрочем, это могло быть игрой воображения. Как и всё остальное здесь.

– Короче, на сей раз я сам решу, из чего выбрать, – заключил Кат. – Или найду способ отсюда выкарабкаться – и отговорю ребят от самоубийства. Или сдохну с тобой вдвоём. Понял?