— Александр Павлович, рассказывайте всё, — уверенно потребовал я, а министр и начальник службы охраны императора, хоть и приподнял удивлённо брови, но лишь хмыкнул. Кивнув каким-то своим мыслям, он мотнул головой и махнул рукой.
Двери за моей спиной хлопнули, а я вдруг понял что в помещении мы одни.
— Тогда слушайте, выдам вам главную тайну. Цесаревич Александр сейчас при смерти. Более того, он уже второй год находится в коме. Врачи, как им и положено, лишь разводят руками — очнется ли Александр Владимирович, нет ли, неизвестно. А магия бессильна. Они пока даже не могут сказать — жив ли мозг? Дескать — все в руках божьих. Поэтому, ещё два года назад, когда государь-император узнал о своем смертельном диагнозе, он распорядился, чтобы подыскали двойника.
В комнате повисла тишина. В голове начал выстраиваться масштаб ситуации в которой я оказался.
Кутепов, дав мне немного времени перевести дух, вытащил из кармана белоснежный платок и вытер вспотевшую лысину. Однако уже через минуту, он поднялся со стула и громко позвал:
— Дьяченко!
В приоткрывшуюся дверь сразу же влезла голова «свободного художника».
— Да, ваше высокопревосходительство?
— Сообрази нам с Павлом Александровичем кофейку, да по сто грамм коньячку. Ну, к коньяку ещё что-нибудь, сам знаешь.
— Слушаюсь, — кивнула всколоченная голова и Дьяченко исчез.
— А другие наследники? — спросил я едва слышно. И перебивать не хотелось, слишком уж поразил меня масштаб такого объявления. Но и нелогичность ситуации поражала.
Кутепов лишь неопределённо мотнул головой. Он прошелся взад-вперёд, подошел к окну, выходившему во двор-колодец, и задумчиво сказал:
— Иногда думаю — а не лучше бы, если бы вообще сменилась династия? — пробормотал он — глянув в сторону двери. — Провести, как после Смуты какой-нибудь Земский собор, да и выбрать нам нового царя. Вы как считаете?
А я никак не считал. Однако подумав, решил дипломатично подметить:
— Так я не знаю, кто кандидатуры на трон выставит. Может, хорошие люди, а может не очень. Передерутся же все, пересобачатся. Кто захочет столько власти передавать не будучи уверенным, что сможет свой кусок оттяпать?
— Именно так, — согласился генерал. — Хуже, если только республика в России будет. Придут к власти адвокатишки какие-нибудь, вроде Сашки Керенского, или воротилы, вроде Гучкова, такая Смута начнется, никаким Мининым да Пожарским во сне не приснится.
То, что начнется смута поддерживаю целиком и полностью. Как раз в моей истории и началась смута, когда либералы, пришедшие к власти, практически предали свой народ. И, чтобы не говорили о Ленине и о большевиках, они спасли Россию от распада и разграбления. Лучше бы, конечно, вообще без революции. Но слабое место монархии в личности правителя. Был бы наш Николай чуть-чуть порешительнее, все могло бы пойти по-другому. Как, например, в этом мире: всё совсем иначе. И Николай совсем другой, как я могу судить. Будто подменили...
Я усмехнулся своим мыслям. Ишь, а я уже совсем как монархист рассуждаю. С чего это вдруг? Всегда считал, что социальная революция — вещь неизбежная и необходимая для России.
— Александр Павлович, разрешите вопрос? — спросил я и, дождавшись кивка генерала, поинтересовался. — У царевича Алексея гемофилия была, а как с Александром?
Как я помнил, мужчины гемофилией болеют, но не являются переносчиками, а женщины, напротив. Но ведь мать цесаревича — это дочь Александры Федоровны, внучки британской королевы Виктории, главной «поставщицы» смертельно опасной болезни.
— У Александра Борисовича тоже была, но слава богу, у нас уже медик был, магией обладающий. А вот при цесаревиче Алексее не повезло. Нечасто среди магических дарований имеются врачебные. Вон, у невесты у вашей есть — Марина Петровна станет отличным диагностом.
Я лишь согласно кивнул. В моем мире за такого врача-диагноста спорили бы все клиники и НИИ, не говоря о больницах. Зарплату бы в миллионы долларов предлагали.
Между тем явился Дьяченко, исполнявший, вероятно, функции денщика, а заодно и телохранителя генерала. Составив с подноса на запыленную скатерть кофейник, две чашки, рюмки с коньяком и блюдце, на котором лежали дольки лимона и кусок шоколада. Разлив кофе, он беззвучно удалился, закрыв за собой дверь.
— Ну, за знакомство, — поднял свою рюмку генерал, принюхался, скривился, отпил глоточек и поставил ее обратно.