Дознаватель ещё попрепирался, но больше для виду, чтобы совесть успокоить, мол он сделал всё, что мог. Однако моё обещание попало на благодатную почву, и офицер наконец таки оставил нас.
— Почему показания поменял? На тебя вышел кто-то? — решив не тянуть резину, в лоб спросил я.
— Показания? — сглотнув спросил Алексей.
— Не заставляй меня звать дознавателя обратно , — поморщился я. — Ты в кафе мне всё выложил, а потом лебезить стал. Почему?
— Вышли на меня. Посланник вышел. Сказал отрицать всё. Меня защитят, но нужно не признавать вину.
— Что за посланник? От кого?
Алексей сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, будто собираясь с мыслями.
— Я не знаю от кого, на меня вышел посланник, от важного человека. Он так представился, но от кого конкретно не сказал.
Не врёт, но здесь и конкретики нет. Нужно больше деталей.
— Как именно вышел? Как он выглядел? — продолжал засыпать я его вопросами.
— Выглядел... Не знаю как. Мужчина. Голос низкий такой. Будто бас на органе. А лицо всегда в тени, будто под маской, он шляпу никогда не снимал.
— Весь закутанный в чёрное? — тут же зацепился я за, до боли, знакомые приметы.
— Нет, одет нормально, просто лицо никак не мог разглядеть. Будто что-то отвлекало. А когда пытался сосредоточиться, так тень падала на лицо или что-то загораживало. А одет был обычно. Сюртук, рубаха... ну и шляпа на голове. Вот шляпу хорошо помню, чёрная такая, с красным размерником.
Снова не врёт. Похоже это не тайный поверенный императора.
— Как на тебя вышли?
Алексей замялся, будто решаясь на отчаянный шаг, но тут же снова затараторил:
— Да из канавы меня вытащили, — он отвёл глаза. — Пьяный я был. Ещё и побили меня, что долги давно не закрывал. А тут этот господин. И помощь обещает, и жизнь старую вернуть. Денег выплатить. Даже с родителями помириться обещали помочь. А нужно было, всего-то с тобой встретиться да официанту сигнал подать. А кто бы на моём месте отказался, а?
— Вытащили? — повторил я. — Он не один был.
— Один, но всё время говорил что действует по воле господина, и отзывался о себе во множественном числе. Чудно как-то, но мало ли у кого причуды какие.
— Как это? — решил уточнить я.
— Ну, мол, мы готовы вам помочь по велению нашего господина, или Наш господин просил передать нас... И всё в таком духе.
— Он всё время один был?
— Да, всё время. И он всё обо мне знал, будто следил пристально. Сказал, что его господин давно интересуется моей персоной, и сильно переживает о моей судьбе.
Я помассировал виски.
— Ты сказал, что после задержания с тобой кто-то связывался, каким образом?
— В камере записка была. Мол, всё отрицай, ни с чем не соглашайся... Иначе смерть. — Алексей опустил голову. — И я верю. Тот посланник, уж не знаю от чего, но от него смертью веет. Я только сидя в камере, обдумывая всё, смог это понять.
— Смертью веет, — пробормотал я. — Так, а записка где, дай посмотреть. — я сразу подумал о том что можно по почерку что-то понять.
— Исчезла, — тут же ответил Андерсон. — Стоило только прочесть да отвернуться, а записки как не бывало.
— Может, привиделось? — предположил я.
— Я, может, и пропащий, но не безумец. Была записка.
— Как же она исчезнуть то могла? — пробормотал я, поставив себе зарубку, расспросить Кутепова или Мезинцева на предмет подобных способностей.
На протяжении всего разговора, способность ни разу не кольнула. Правду Андерсон говорит.
— Не знаю, но обещание меня напугало. Пойми меня, они ведь почти всё обо мне знают. Даже то, чего не могут знать...
Так-так-так.
— А нет у тебя предположений, кто бы это мог быть? Кто мог бы знать подробности о тебе?
Лицо Алексея вдруг осунулось, и он побледнел ещё сильнее. Он очень мелко и часто замотал головой, пряча от меня глаза.
— Я не знаю, — прошептал он. Способность не кольнула, но и не должна была. Знать и догадываться разные вещи.
— А ты подумай. Лёша. Мне надо это знать. Ты пойми, страна в опасности. Подумай, что было бы, удайся твоя затея.
— Я не могу. Не хочу умирать. Даже думать об этом боюсь.
— Ну постарайся же. Давай, Лёшка, я же доверился тебе. Даже обещание давал, и исполнить был готов. Ты ведь сам всё испортил. Да, господи, раньше бы пришёл ко мне. Сам. Без всяких там господинов. Думаешь я тебя в беде бы оставил? Лёш, ну подумай. Сейчас всё от этого зависит.
Он совсем сжался.
— Это глупость совершеннейшая...
— Пускай глупость. Говори.