Император пошевелил губами, будто силился что-то произнести, но я не расслышал ни слова и поспешил приблизиться.
А ведь я сам себе не отдавал отчёт в том, как сильно разволновался.
Я упал на колени прямо рядом с кушеткой, и приблизился к Николаю Александровичу, чтобы расслышать, что он говорит.
— Столько всего тебе рассказать нужно, Сашка, да если только попытаюсь, так и умру, — усмехнулся он.
Не знаю что хотел услышать, но меня аж досада взяла. А чего он до этого мне ничего не рассказывал? Было ведь время.
— Жаль раньше не знал, — прошептал император, будто прочитав мои мысли.
— У вас было видение? — догадался я.
— Ты главное не отступай, — Николай Александрович приподнял вялую кисть и положив её мне на плечо, на удивление сильно сжал. — Как бы страшно не было, ни шагу назад. Ты должен быть железным. Весь мир на тебя будет смотреть, и он должен видеть помазанника божьего. Сильного, уверенного в себе и своей империи.
Рука императора безвольно соскользнула с моего плеча.
— Что вы видели? — спросил я.
— Ты скоро и сам всё увидишь, — уголок рта Николая Александровича слегка искривился. — Я, может, недельку протяну ещё, но теперь ты решаешь. Я совсем плох.
Ничего внятного, император так и не сказал. Я пробыл с ним до тех пор, пока он не уснул. Но когда я собрался уходить, он окликнул меня на пороге:
— Времени у тебя совсем мало. Ты закончи личные дела. Потом совсем не до того будет.
Я едва подавил в себе порыв задержаться и расспросить его подробнее. Всё равно ничего не добьюсь. А терзать расспросами умирающего, как минимум негуманно. Ему нужен отдых.
На пути к покоям. меня снова перехватил Трофим:
— Ваше высочество, вас к телефону вызывает его высокопревосходительство генерал Кутепов.
Я лишь кивнул и молча последовал за слугой.
— Добрый вечер, Александр Павлович.
— Эх, хотел бы пожелать того же, но вечер не добрый, — угрюмо ответил Кутепов.
— Что стряслось? — устало спросил я.
— Снова газетчики отличились, — ответил он. — Вышла вечерняя газета, в которой расписана гибель вашего друга Андерсона.
— Как это? Вы журналистов выпустили что ли?
— В том то и дело, что нет. Я уже занимаюсь, вопросом. Один мой агент заявил, что новость была готова ещё утром, пока Андерсон на ваши вопросы отвечал.
— И это конечно же тоже есть в газете, верно? — уточнил я.
— Если вы про вашу косвенную связь с этим, то да, верно. Кто-то слишком уж умный против вас играет. Вот я доберусь до этого умника…
Я услышал характерный стук кулака по столешнице.
— Вы лучше скажите, ка допустили такое? — хмуро спросил я. Лишнего я бы себе не позволил, но орать мне хотелось.
— Виноват, — сокрушённо ответил генерал. — Да у меня весь день всюду беспорядки на улицах, будто сами не знаете. Только и успеваю что людей рассылать.
— Что еще за беспорядки? — удивился я.
Генерал вздохнул.
— Всё из-за начавшейся войны Франции и Германии. На улицы высыпали студенты, этих уважаемых государств и устраивают массовые драки всюду где встретятся. Едва в императорской библиотеке пожар не устроили. А наши студенты решили устроить митинги в поддержку бедной Германии и тоже попали под раздачу. Такая же ситуация в Москве, Екатеринбурге и еще в ряде городов, где в газетах напечатали новости о войне.
Да уж, час от часу не легче. Чувствую, мои вопросы у него не на первом месте. Вот и трещит по швам решение дать одному человеку в управление МВД и охрану императорской семьи.
— Вы бы поостереглись пока в город выезжать. Мало ли что.
Уровень раздражения во мне вырос настолько, что я едва не нагрубил Кутепову, с его пожеланиями, что мне делать.
— Вы лучше скажите: к Сангушко людей приставили? — спросил я.
— С Романом Владиславовичем я уже разобрался, — отмахнулся Генерал.
— Что значит, разобрались? — удивился я.
— Всё изучил, всё проверил лично, — заверил он меня.
— Когда вы успели? Даже двух дней не прошло!
— Мне много и не надо. И скажу я вам, это кристальной чистоты человек. Можете доверять ему так же как и мне.
— Что значит, как и вам? Он что, в курсе сложившейся ситуации?
— Нет, вы что? Это информация немалый риск. Такое лучше вообще никому не говорить, а нам и вовсе позабыть.
Я сделал глубокий вдох, пытаясь подобрать слова для ответа. После небольшой паузы, сделал ещё один глубокий вдох.
— Александр Павлович, — произнёс я максимально мягким тоном на который был сейчас способен. — Вы занимайтесь митингами, это дело очень важное, а для меня выделите какого-нибудь надёжного человека. Необязательно самому этим заниматься. Того же Мезинцева. Он человек надёжный. Только полномочия ему дайте.