Сэндри подняла ладонь, чтобы остановить его поток увещеваний. Когда он заткнулся, она спросила:
— Ты ей сказал?
— Что? — озадаченно спросил Шан.
— Ты сказал Берэнин, что собирался попросить меня выйти за тебя?
— Её Имперскому Величеству? Нет. Я не хотел возвращаться к ней с позором в случае твоего отказа.
— Ты кому-нибудь вообще сказал? — спросила Сэндри. — Хоть кому-нибудь из своих друзей при дворе?
— Конечно нет. Ты знаешь, как они смеются над неудачами…
— Ты их смеха боишься? Или возможности того, что они расскажут Берэнин о твоих планах? — Сэндри встала, распустив нитки, скреплявшие его со стулом. — Ты так боишься её, что даже со мной поговорить явился тайком. Готова биться об заклад, что следующей идеей в твоём списке была милая, закрытая свадебная церемония. Уединённая, только несколько друзей, без суеты — возможно, за городом?
— Определённо за городом, — пробормотал Амброс.
— А потом — чтобы мы приступили к зачатию детей, и вернулись бы только когда моя беременность станет явной. Потому что ты хотел бы вернуться к Берэнин только тогда, когда у неё не будет абсолютно никакого способа расторгнуть брак, не поставив себя в глупое положение. Это всё — ради неё, не ради меня. Ты хочешь бросить ей в лицо тот факт, что можешь быть политической силой и без неё.
— Сэндри, ты не так всё поняла, — возразил Шан.
— Убирайся, — холодно сказала она. — Давай, вставай. — Шан осторожно встал, и отряхнул себе штаны сзади. Сэндри продолжила ровным голосом: — Когда, и если, я вступлю в брак, то выйду за честного человека. Пожалуйста, уходи сейчас, пока я не вышла из себя.
— Дорогая моя, обдумай всё, — сказал Шан. — Мы можем быть по-настоящему счастливы вместе.
— Моё терпение трещит по швам, как и твоя одежда, — спокойно ответила она. — Прощай, Першан фэр Рос.
Амброс открыл дверь. Шан рискнул в последний раз взглянуть на Сэндри, и сбежал. Амброс закрыл дверь.
— Его одежда правда разойдётся по швам? — спросил он. Он увидел, что Сэндри беззвучно рыдает. Подойдя к ней, он обнял её, как мог бы обнять одну из своих дочерей. — Он тебя недостоин, Кузина.
— Я просто терпеть не могу, когда меня выставляют дурой, — объяснила она.
— Любовь всех нас делает дураками, а страсть — и того хуже, — объяснил Амброс. — Забудь его. Ты заслуживаешь что-то получше, и ты это найдёшь.
Сэндри крепко обняла его, затем отстранилась, нашаривая свой носовой платок. Она высморкалась, и скорбно произнесла:
— Но таким же красивым он не будет.
Амброс тихо засмеялся:
— Будет, если ты его полюбишь. Идём ужинать. Почувствуешь себя лучше после борща.
Трис зашевелилась. Была почти полночь. Она помнила, как прощалась с друзьями ранее тем же днём, хотя заклинания и препараты, используемые лекарями для её обездвиживания, смазали её память о том, когда именно это произошло. Она знала, что не одна. В углу при в свете лампы служанка шила что-то. Судя по тому, как она дёргала иглу через ткань, она злилась. По частым взглядам, которые она бросала в угол слева, злилась она на съёжившегося там человека.
— Жэгорз, — прохрипела Трис.
Тот выпрямился. Служанка отложила шитьё, и подошла к кровати Трис.
— Вимэйси, прошу прощения, но он не хочет уходить. Вимэйси Даджа сказала оставить его в покое, но он тут уже больше часа…
— Спасибо, — сказала всё ещё хриплым голосом Трис. — Мне нужно с ним поговорить. Я бы сейчас выпила холодной воды, если ты не против.
Служанка наклонилась к ней, и прошептала:
— Вы уверены? Он такой странный.
На разбитом лице Трис с трудом появилась улыбка:
— Как и я. Так что всё хорошо.
Служанка ушла, бормоча что-то себе под нос. Жэгорз пододвинулся ближе к кровати.
— Я тут думал, — объяснил он. — Мне следует остаться здесь. Я поеду с тобой. Я им не нужен, даже Вимэйси Дадже…
— Павао, — тихо выругалась Трис. — Ты им понадобишься по дороге на юг.
— Понадоблюсь. — На миг голос Жэгорза стал таким сухим, как будто он был совершенно вменяем. — Им понадоблюсь я? Вимэйси Трис, совершенно ясно, что лекарям нужно убрать с вас магию. У вас от неё разыгралось воображение.