«Наверное, лежало под матрасом часами, чтобы так впитаться вверх, через всё», — решил Браяр. «Энергия в маслах должна была куда-то деться. Создавший заклинание маг оставил ей только один путь — вверх».
Он не мог сказать, откуда он узнал, что маг был мужчиной, но он это знал. Более того, пламенная яркость изначального заклинания, и его сложность, даже если он не знал, как оно было составлено — это говорило ему о том, что они столкнулись с очень могущественным магом, даже великим магом. Заклинание было таким же ярким, каким были творения любого из наставников четвёрки.
«Чтобы удерживать её во сне дольше и глубже, чем то заклинание, которое использовали на нас, готов поспорить», — подумал Браяр, узнавая некоторые знаки, вписанные в изначальное заклинание. «Чтобы держать её в забытьи несколько дней, а не один. И оно впиталось бы в её силу медленно, так чтобы она ни за что бы не заметила, как оно её накрывает. Она была бы на полпути к другому концу Наморна, прежде чем проснулась».
«Как только мы разбудим остальных, и пустимся в погоню, мы уничтожим это, чтобы её разбудить. Разве не станет это сюрпризом для тех, кто её схватил?» Он тонко улыбнулся, и положил пергамент на каркас кровати. С набором мага в руках, он пошёл в комнату Даджи. Она спала так же крепко, как и остальные. Браяр вновь откупорил своё пробуждающее зелье, и поднёс флакон ей под нос. Она ахнула, закашлялась, и открыла глаза. Кашляя, она махнула кулаком, чтобы дать Браяру по голове. Ожидая этого — зелье имело такой эффект на многих людей, — он уклонился от удара.
— Убьёшь меня позже, — сказал ей, когда она вскочила, чтобы добраться до него. — Какой-то белбун стибрил Сэндри, и у него в кармане крутой маг. Если он сам — не маг.
Даджа потёрла глаза:
— Что это за отрава?
— Просто самые мощные из известных мне пробуждающих трав, заколдованные так, чтобы прошибать любые сонные заклинания. Именно так они нас и достали в Гьонг-ши — сонные заклятья.
Даджа вытащила из своего набора мага мешок, и начала укладывать в него вещи. На ней самой были лишь её медальон, нагрудная повязка, удерживаемая перекинутым через шею узлом, и набедренная повязка. Недостаток одежды её, похоже, не беспокоил.
— Однажды тебе придётся рассказать мне о том, что случилось в Гьонг-ши, — сказала она, вертя в руках катушку тонкой проволоки, прежде чем кинуть её в мешок. — И не то павао насчёт того, что «это была просто война». — Она выпрямилась: — Пойдём расплавим это, и посмотрим, что всплывёт.
Глава 19
Браяр вдруг осознал, что был очень рад тому, что с ним именно Даджа. Она была тверда духом и сердцем — это он забыл. У неё не было норова Трис, тревожного даже тогда, когда его самые опасные аспекты были под жёстким контролем, и она не была склонна к той дворянской заносчивости, которую постоянно демонстрировала Сэндри. Конечно, Дадже он этого говорить бы не стал, но было здорово получить об этом напоминание.
Они сбежали вниз по лестнице. Обслуга постоялого двора спала в отдельной комнате. Похоже было, что они сказали себе, будто вздремнут на минутку, а потом уснули за одним столом. Четверо других гостей не вернулись с конной ярмарки.
«Готов поспорить, Жэгорз был прав. Возможно, они и были солдатами, но теперь им платит тот имперский фаворит, который обхитрил нас на этот раз», — подумал Браяр. «Возможно, у них были амулеты, чтобы отводить сонные чары, но старик Жэгорз спугнул их в леса, где они ждали, пока мы не захрапим, вместо того, чтобы удобно устроиться здесь». Браяр с отвращением сплюнул на плиты пола. «Трис была права, отправив его, а я был бараном».
Даджа вышла наружу, и быстро вернулась:
— Спят, абсолютно все.
— Вход в конюшни — через кухню, — сказал Браяр, указывая. — Им нужны были лошади, чтобы увезти Сэндри.
Даджа сурово кивнула. Они вместе прошли через дверь в кухню, и вошли в силу, ощущавшуюся как твёрдое желе. Она мгновенно обхватила их, затем разъединила, оставив между ними пространство в один ярд.
Один человек не спал. Кэн развалился за большим кухонным столом, вертя в руках куски нарезанной репы и моркови, явно предназначавшиеся завтра для супа.
— Готов поспорить, вы никогда не влипали ни во что подобное, так ведь? — спросил он небрежно, победно сверкая карими глазами. — Не беспокойтесь, вы можете дышать. Вообще, внутри этого творения вы можете оставаться живыми в течение недель. Я опробовал его на преступнике, которого должны были казнить. После трёх месяцев Её Имперское Величество потеряла терпение, и его всё равно казнили. — Он зевнул. — Я не могу оставить этот постоялый двор и продолжать удерживать вас так, но я бывал и в ситуациях похуже. Хотел бы я, чтобы вы мне сказали, как разбили моё сонное заклятье. Никто не должен был просыпаться в течение трёх дней. И я оформил его так, чтобы его нельзя было сломать, как только человек засыпает. — Он почесал щёку. — Вы расскажете мне, когда я вас освобожу, возможно. Или я могу ослабить воздушную перчатку достаточно, чтобы освободить вам рты, если вы поклянётесь вести себя прилично. Или нет. Полагаю, вы немного сильнее, чем я ожидал. — Он ухмыльнулся. — Ну так что, о чём мне поговорить?