Браяр втянул воздух, садясь. По его лицу стекал пот, от него щипало глаза. Метаясь во сне он разорвал свой спальный мешок, раскидав одеяла по зимнему саду. Дрожа, он хватал ртом холодный воздух, пытаясь вычистить из носа и горла застоявшуюся вонь горящего дерева и тел. Когда его голова прочистилась, он подтянул к себе колени и обхватил их руками. Прижавшись лицом к ногам, он заплакал.
— Дело в колоколах, зовущих на службы, так ведь? — Розторн сидела рядом, тень среди теней. Она говорила слегка невнятно.
Браяр потёр лицо о колени, прежде чем поднять голову:
— Колокола? — спросил он.
У Розторн были свои кошмары за последние два года.
— Ты хорошо спал на корабле, кошмаров почти не было. Но теперь ты в стенах храма, вокруг — звуки храма, в том числе зов на полуночную службу. Это снова вызвало сны. Ты не сможешь здесь остаться даже на несколько дней, так ведь?
«Если бы это был кто-то другой, то я, возможно, солгал бы», — подумал Браяр. «Но она была там. Она знает».
— Я вздрагиваю просто от вида разноцветных одежд, — устало сказал он. — И не важно, что люди здесь в основном других рас. Мы даже используем такие же благовония, какие использовали на востоке. — Он пожал плечами. — Эвви будет в порядке, — сказал он. — Как только каменные маги начнут её учить, она будет слишком занята. И я буду неподалёку. — Браяр вздохнул: — Я скажу ей, как только она встанет. Завтра я посмотрю, есть ли у Даджи для меня комната.
Розторн встала, поморщившись, и протянула Браяру руку:
— Сомневаюсь, что Даджа стала бы писать тебе, что первый этаж её дома выходит на оставленный специально для тебя сад, если бы она не хотела, чтобы ты там жил, — сухо сказала она, помогая ему встать. — И Браяр, если сны не прекратятся, тебе следует повидать насчёт них целителя душ.
Браяр нетерпеливо пожал плечами, и собрал свои вещи:
— Это просто сны, Розторн.
— Но ты иногда видишь и слышишь и чувствуешь запахи, которых нет. Ты нервный и раздражительный, — указала она.
Когда Браяр зыркнул на неё, она тоже пожала плечами:
— Я такая же. И я это откладывать не собираюсь. Ужасные события оставляют долгоиграющее воздействие, мальчик. Они могут отравить нам жизнь.
— Я им не позволю, — грубым голосом произнёс Браяр. — Не видать императору Янджинга этой победы.
Сложив одеяла на плече, Розторн посмотрела на него:
— Я вот чего не понимаю, — вдруг заметила она. — Мы в данный момент ведём совершенно ясную беседу. До нашей поездки на восток, если я хотела с тобой поговорить, то на каждое из моих слов приходилось по пять-шесть слов девочек в твоей голове. Вы четверо постоянно болтали. — Она постучала себе пальцем по лбу, чтобы показать, что имела ввиду. — Теперь же всё твоё внимание сосредоточено здесь. И ещё. Почему они не оказались у нас на пороге сразу же после нашего приезда? Трис и Даджа вернулись; это мы узнали от Ларк. Ты что, сказал им, чтобы они не приходили? Не только тебе хотелось бы их повидать, знаешь ли.
— Я с ними не разговариваю, — пробормотал Браяр, уводя взгляд в сторону. — По крайней мере, не у себя в голове. Я не сказал им ни о том, что мы едем, ни о том, что мы здесь.
Розторн хмуро свела брови:
— Ты не восстановил свою связь с девочками? Во имя Милы, почему нет? Они смогут тебе помочь гораздо лучше меня!
Браяр уставился на неё. Розторн что, с ума сошла?
— Помочь мне? Скорее уж плакать, и стенать, и вешаться на меня, будто я какой-нибудь беженец! — едко сказал он. — Чтобы хотели со мной об этом поговорить, как будто разговорами можно расплатиться, и обнимать меня, и сюсюкаться!
Изящные губы Розторн скривились в её знакомой саркастичной ухмылке:
— Что, какой-то мужлан из имперской армии Янджинга врезал тебе по голове десять или двенадцать раз? — полюбопытствовала она. — Это не похоже на наших девочек. Если ты именно из-за этого от них отгородился, мальчик, значит тебе настучали по голове сильнее, чем я полагала.
Браяр повесил голову, и заскрипел зубами. «Ну почему Розторн всегда пробивается через любую мою дымовую завесу?» — спросил он себя. «Это неестественно — то, как она знает меня изнутри». Он собрался с силами, и сказал правду:
— Я не хочу, чтобы они были у меня в голове, и видели то, что видел я. Слышали то, что слышал я, чувствовали… Я не хочу, чтобы они знали о том, что я делал.
Уверенный в следующем контр-аргументе Розторн, он поспешно добавил:
— И я не знаю, смогу ли я скрыть это от них, как только они окажутся внутри. Оно повсюду, Розторн. Вся эта грязь. Моя голова — как склеп. И пока я не могу её вычистить.