Таким образом высший смысл более не является предметом интеллектуального познания, но является делом экзистенциальных обязательств. Смысл можно понять, но высший смысл требует толкования. Толкование, однако, предполагает принятие решения. Действительность характеризуется неоднозначностью, поскольку допускает множество толковании, человек, выбирая одно из них, оказывается в ситуации, подобной той, которая возникает при работе с проективным тестом. Для иллюстрации расскажу о следующем опыте.
Незадолго до того, как Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну, меня вызвали в американское консульство в Вене, чтобы вручить иммиграционную визу. Мои пожилые родители надеялись, что я покину Австрию, как только получу визу. Как бы то ни было, в последний момент я засомневался: мне преградил путь вопрос — должен ли я покидать своих родителей. Я знал, что в любой момент они могут оказаться в концентрационном лагере. Должен ли я остаться с ними? Размышляя над этим вопросом, я пришел к тому, что это была та дилемма, для решения которой хотелось получить знак свыше. Этой подсказкой оказался кусок мрамора, лежавший в доме на столе. Когда я спросил о нем своего отца, он объяснил, что нашел его на том месте, где нацисты сожгли крупнейшую в Вене синагогу. Мой отец взял этот кусок мрамора домой, потому что он представлял собой часть мраморной доски, содержащей десять заповедей. На мраморном куске была золотом выгравирована буква из иврита. Мой отец объяснил, что эта буква означает только одну из заповедей. «Какую?» — выпалил я. Ответ был таким: «Почитай отца твоего и мать твою: и дни твои могут быть долгими на земле». Поэтому я остался с отцом и матерью и не воспользовался американской визой.
Восприятие этого куска мрамора как знака свыше могло быть выражением того факта, что уже задолго до этого в глубине сердца я решил остаться. Я только спроецировал это решение благодаря куску мрамора.
Человек не может избежать принятия решении. Реальность неизбежно заставляет человека решать. Человек принимает решения каждый миг, даже не сознавая этого, он делает это невольно. Через эти решения он определяет самого себя. Постоянно и непрерывно он формирует и изменяет себя. Фома Аквинский в своем «Agere sequitur esse» прав только наполовину: человек не только ведет себя в соответствии с тем, что он собой представляет, он также становится тем, что он есть, в зависимости от того, как он себя ведет. Человек не вещь среди других вещей — вещи определяют друг друга, — он, в конечном счете, определяет себя сам. То, чем он становится с учетом своих способностей и обстановки — зависит только от него. В живых лабораториях концлагерей мне приходилось наблюдать людей, ведущих себя подобно животным, и людей, которые вели себя как святые, В человеке заключены оба этих потенциала. Какой из них он реализует — зависит не от условий, а от его решения. Настало время включить это решение, определяющее качество человеческого бытия, в определение человека. Наше поколение пришло к пониманию того, чем в действительности является человек: существом, которое изобрело газовые камеры Аушвица, и существом, которое входит в эти газовые камеры не согнувшись, с прямой головой, с молитвой на устах.
ПО ТУ СТОРОНУ САМОРЕАЛИЗАЦИИ И САМОВЫРАЖЕНИЯ[24]
МакГрегор утверждает, что «все поведение человека направлено на удовлетворение потребностей»[25]. Марелиус отождествляет удовлетворение потребностей с ослаблением напряжения[26]. Таким образом, когда Кникербокер говорит, что «существование можете рассматриваться как постоянная борьба за удовлетворение потребностей, ослабление напряжения, поддержание равновесия»[27], мы можем сделать вывод, что и Удовлетворение потребностей, и ослабление напряжения способствуют поддержанию равновесия, другими словами, поддерживают гомеостаз. Данное заключение поддерживает Шарлотта Бюлер: «С той поры, как Фрейд дал самую первую формулировку принципа удовольствия, до самой последней, современной версии сброса напряжения и принципа гомеостаза (представленной, например, в модели Рапопорта), под неизменной конечной целью всей активности, проходя- ' щей через всю жизнь, понимается восстановление в индивиде равновесия»[28]. Гордон Оллпорт, однако, возражает против такого взгляда на человека: «Мотивацию рассматривают как состояние напряженности, которое заставляет нас стремиться к равновесию, покою, приспособлению, удовлетворению или гомеостазу. С этой точки зрения личность сводится всего лишь к нашим привычным способам ослабления напряжения. Эта формулировка не способна в полной мере объяснить сущность стремлений. Характерной чертой таких личных стремлений является их противодействие равновесию: напряжение скорее сохраняется, чем снижается»[29]. Критицизм Маслоу кажется мне шагом в этом же направлении, когда он говорит: «Гомеостаз, равновесие, адаптация, самосохранение, защита и приспособление представляют собой просто негативные понятия и должны быть дополнены позитивными понятиями»[30].