Кэил пошел вслед за сборщиком к большому старому дому на окраине селения.
На пороге старика ждала жена. Он ничего не принес. Так случалось часто. Бродил целыми днями, выпрашивая долги, но мало кто возвращал их.
Когда-то большой дом, построенный его дедом, гордо возвышался над селением. Денег было так много, что дед давал взаймы соседям. После разгрома флота денег у людей не стало, и возвращать долги никто не хотел, тем более те, которые взяли их отцы и деды. Без должного ухода большой дом быстро пришел в негодность. Теперь эта сырая рухлядь с трудом напоминала о былой славе своего хозяина.
– Вода сочится на кухне, – сухим голосом произнесла его жена.
– Я ничего не собрал, – сказал старик, проходя мимо нее, но она и так знала, каков он, когда возвращается ни с чем.
– Надо что-то сделать с водой, – повторила она, закрывая за стариком дверь.
Старик взял молоток, ржавые гвозди и сорванные с протекающей крыши доски. Крыша была дырявой, как дуршлаг. Старик разом сорвал с нее еще не прогнившие доски и стал постепенно заколачивать дыры на втором этаже, чтобы вода не протекала на первый, где они с женой ютились в комнатенке с камином и кухне. Большой дом стал обузой для стариков. Их сын вместе с другими подростками ушел в морской разбой и так и не вернулся.
– Я вскипятила воду, – сказала жена, когда старик закончил ремонт.
Она тяжело кашляла, а лицо ее пылало от жара. Старик знал, что жена тяжело больна, но не смел заговорить с ней об этом, так как она сразу же пресекала эти разговоры.
– Я думаю пойти к вождю, – решительно заявил он, взяв в руки теплую кружку.
Жена на мгновение посмотрела ему в глаза и сразу же опустила взгляд на свою кружку.
– Я пойду, – продолжал он, убеждая себя, – и буду просить его помощи.
– Он заберет половину, если у него все так хорошо, как он сам говорит, – заметила она. – Или три четверти, если все так плохо, как говорят остальные.
– Я отдам ему все долги, а взамен попрошу продуктовое снабжение и место за крепостной стеной, – на одном дыхании выпалил старик.
Она удивилась.
– Если он даст нам крохотное сухое место и хотя бы скудное питание, пусть забирает все остальное. Этих денег нам не видать, а он, может, что-то и вытрясет.
– У людей нет денег. Остается уповать на то, что он слеп, как крот, сидя в своем дворце, и не знает, насколько все плохо за его стенами.
– Зима приближается, мы не переживем ее, – с надрывом произнес старик, закрыв лицо руками.
Его жена улыбнулась. Она взяла его ладонь своей горячей сухой рукой.
Он посмотрел в ее красные воспаленные глаза. Она умирала.
– Я пойду, – задыхаясь, произнес он сквозь слезы. – Пойду завтра же и скажу им, что это мое последнее предупреждение: либо они вернут долг, либо я иду к вождю.
– Почему ты не пойдешь к вождю сразу?
– У них семьи, дети. Что с ними будет, если передать их вождю? Когда им нечем будет платить, что он потребует?
– Им есть на что напиваться каждый день, – твердо сказала она.
– Ты права. Я обдумаю, как правильно представить дело, и завтра же пойду к вождю.
Весь следующий день старик провел в доме. Он обдумывал, что сказать, как сказать и на какие условия согласиться. Он корил себя за нерешительность и все откладывал разговор с вождем, пока не стемнело.
В селении же новость о том, что старик пойдет к вождю с жалобой, распространялась как пожар. К вечеру все должники знали об этом. Они собрали десяток людей, готовых действовать.
Кэил стоял на втором этаже большого дома. Ветер врывался в разбитые окна. Сильный дождь заглушал шаги убийц. Они приближались.
Старик и его жена грелись у еле тлеющего камина.
Кэил оторвал доску, латавшую пол второго этажа. Вода засочилась вниз в комнату. Старик взял молоток и пошел наверх. Он поднялся на второй этаж и увидел фигуру в темном балахоне. Молоток выпал из его дрожащей руки.
– Твои убийцы уже окружили дом, – тихо произнес Кэил, указывая пальцем в разбитое окно. – Через мгновенье они ворвутся внутрь.
Старик с трудом подошел ближе и взглянул вниз. Люди стояли у двери.
– Помоги мне! – взмолился он.
– Они такие же заложники обстоятельств, как и ты, – ответил Кэил. – Мне жаль тебя, старик, но я ощущаю и их отчаяние. Поэтому не могу вмешаться.
Кэил протянул старику свой арбалет:
– Все, что я могу дать тебе, это надежду. Твоя жизнь не принадлежит мне, но я одолжу твою смерть, – он ушел в темный угол. – Вместе мы принесем возмездие тем, кто сделал мир таким несправедливым.
Внизу раздался удар. Дверь вылетела, и убийцы ворвались в дом. Жена старика успела только вскрикнуть.