Джут уже почти обернулся к входу в шатер, твердо намереваясь примерно покарать наглеца, посмевшего грубо и оскорбительно прервать цепь его мыслей, когда боковое зрение выхватило вбегающего Амана. Верный старый Аман, цепной пес, кормившийся с руки хозяина. Это было на него так не похоже, что гнев мгновенно сменился тревогой. Ставший привычным и тщательно поддерживаемый годами образ величественного повелителя дрогнул, и он уже собирался узнать о причинах переполоха, когда вбежавший упал в двух метрах от своего хозяина. Из спины упавшего Амана торчало несколько стрел.
Следом в шатер ввалились несколько воинов в пыльных доспехах. Решительные загорелые лица. Уверенность мясника на бойне. Не многим суждено узреть свою смерть. «Ксауры. Измена. Кто?» — успела сверкнуть краткой вспышкой пороха в угасающем сознании всесильного владыки Таузера последняя мысль.
Незадоло до этого воевода Джута Атаджок получил из надежного источника сведения о приближающемся в Восточный Таузер многочисленном ксаурском войске. Не мешкая, он отправил гонца к царю и направился во главе войск на защиту дороги в Таузер, проходивший вдоль долины реки Быстрая. В местечке с названием Тихин скалы прижимались вплотную к яростно бьющейся о гранит реке. Дорога сужалась до полутора-двух метров. Место предоставляло обороняющимся огромное преимущество. Небольшими силами они могли длительное время сдерживать натиск многократно превосходящего в численности противника. Так же, как некогда князь Силхир, построивший оборону своего ущелья в расчете на неприступность местности, Атаджок решил дать бой именно у Тихина. В отличие от неудачливого хозяина Абзола, многоопытный ассонский военачальник учел возможность нападения с тыла. Единственное место, откуда неприятель мог зайти в спину обороняющимся — перевал Фаультиш был укреплен заслоном из полусотни воинов. Горстка опытных ветеранов должна была задержать врага до подхода подкрепления. Как и у Тихина, защитники перевала имели серьезное преимущество перед наступающими. С противоположной стороны крутой склон был труднопроходим и, к тому же, отлично простреливался лучниками. Вместе с тем, вероятность нападения на Фаультиш была ничтожна. От силы пять-шесть человек до сегодняшнего дня знало о его существовании. Это место было столь безлюдно и бесплодно, что даже вездесущие пастухи и охотники не подозревали о нем. Однако Атаджок, памятуя об уроках Абзола, настолько серьезно подошел к защите тыла, что даже пожертвовал защитникам перевала одну из двенадцати драгоценных пушек.
Труды золотаря, так нелепо погибшего при взрыве в Вольном не пропали даром. Джут, вполне логично рассудив, что раз поселенцы так дрожат над каждым килограммом селитры, значит она имеет большую ценность. Какую — можно узнать позже, главное заполучить драгоценное вещество с непонятным предназначением. По его приказу десять холопов были постоянно задействованы на ее производстве. Проблема была в том, что делать с ней дальше. Годами огромная куча, для которой был выделен отдельный амбар, только увеличивалась. В результате целой цепочки случайностей, а затем и планомерных поисков Джуту лет через восемь удалось заполучить отвратительный, но, тем не мене самый настоящий черный порох. К этому времени в Таузере знали об огнестрельном оружии Утадцев, поэтому не откладывая дело в долгий ящик царь подключился к гонке вооружений. Взрывающиеся горшки, дубовые выдолбленные колоды, стреляющие камнями сменились отлитыми из бронзы пушками. Мастера из Таузера начинали с нуля и не имели возможности догнать своих соплеменников из Вольного. Однако сам акт существования более совершенного оружия, и знание того, что многие вещи, о которых они раньше не подозревали, возможны, помогли им создать достаточно современные для их технологической базы изделия. Из подражания патронам миллетцев возникли холщовые мешочки с готовыми зарядами. Именно эти двенадцать пушек, которые должны стать кошмарным сюрпризом для кровожадных ксауров, готовились к бою. Обслуга обстоятельно направляла смертоносные жерла в сторону неприятеля. Давно ассоны отказались от камней, поэтому неприятель отобедает скоро липкой свинцовой картечью. Пехота, конники, лучники — все заняли свои места. Грамотно построенная оборона была готова перемолоть превосходящие силы неприятеля — в этом Атаджок был уверен. Одно омрачало его удовлетворение от мастерски подготовленной ловушки. Военачальник уже несколько часов ожидал ответного сообщения от повелителя, а вместо этого на место предстоящей битвы явился сын царя. С одной стороны, ничего обычного в этом не было, ибо Шатиман уже несколько лет был наместником Восточного Таузера и войска находились на управляемой им территории. С другой стороны, где Шатиман, там всегда подлость, интриги, кровь. Единственное утешение — он сам вызвался возглавить заслон на Фаультише, значит не будет путаться во время сражения под ногами со своими приказами. Отсидится себе на перевале в тишине, прискачет под конец битвы, а затем перед царем обыграет все так, будто победа организована и продумана от начала до конца лично им. В этом царскому сыночку нет равных. Атаджок вздохнул — надо терпеть — Шатиман наследник Джута.
Ассоны продолжали готовить оборонительные укрепления. Поперек узкого прохода защитники успели выставить два ряда бревенчатых ограждений. Еще до подхода неприятеля артиллерия и лучники нанесут огромный урон нападающим. На склонах ущелья также расположились лучники, готовые сверху обрушить на врагов смертоносный ливень из стрел. Защитники, закончив основные дела, смогли уделить время разного рода мелочевке, от которого могла так случиться, будет зависеть их жизнь. Кто-то в очередной раз проверял, насколько ладно подтянуты ремни, лучники расставляли перед собой стрелы, чтобы в бою они оказались вовремя под рукой.
Оставалась всего пара часов до заката, когда в облаке пыли и лязге железа показалось вражеское войско. Пропыленные обветренные воины, проделавшие нелегкий переход не мешкая, с ходу приступили к разбивке лагеря. У Атаджок, наблюдавшего за слаженными действиями врагов, стянуло грудь от нехороших предчувствий. Даже не верилось, что эта могучая военная машина из снующих перед ним суровых опытных ветеранов и далекий развращенный изнеженный город Оскам порождены Ксауром. Почему эти воины, иметь которых в своем войске почел бы за честь любой владыка, вынуждены творить бесчинства на краю света, в то время как их хозяева все глубже вязнут в пороке и развлечениях.
Атаджок вздохнул, и дал указание ночью усилить караулы. Завтра все решится. Каким бы ни был исход сражения, Таузер уже никогда не будет прежним. А сегодня войско должно отдохнуть. Также считали и в противоположном лагере. С наступлением темноты движение у ксауров прекратилось, лишь костры нервным кроваво-красным цветом озаряли разместившихся прямо на земле воинов.
К тому времени, когда алый, как еще не пролившаяся сегодня кровь рассвет накрыл долину, войска уже стояли в боевых порядках.
Атаджок знал, что ксауры не пойдут в самоубийственную атаку в лоб. Они обязательно предпримут какую-либо хитрость. Военачальник, поставив себя на место противника, казалось, предусмотрел все. Но смутное беспокойство не давало ему покоя. Его нервировало, что враги, вопреки ожиданиям стоят на месте, вне досягаемости артиллерии и лучников. Это так напоминало начало сражения в Абзоле, что он отослал несколько воинов Шатиману, с тем, чтобы они разведали обстановку.
Не прошло и получаса, как один из четырех отосланных разведчиков, загнав лошадь, прискакал назад.
— Там! Сзади… Ксауры… Войско идет! Остальные… — задыхаясь прокричал воин.
— Сколько, — прорычал Атаджок.
— Много! Тысячи три, не меньше… Все пешие. Больше ничего не видели. Нас передовой дозор стрелами обстрелял. Я один ушел.
— Сколько их было? Еще раз хорошенько подумай. Если ошибешься, все здесь останемся.
— Точно не меньше трех тысяч. Пешком. Только дозор и еще несколько человек конные. И еще… — спасшийся замялся.