- Знаешь, волкан, - задумчиво и как-то грустно произнесла дева, - вот я все твержу о третьем пути, да о его невероятных последствиях. Что, мол, не знаешь, куда приведет тебя эдакий путь. А ведь неизвестность таится за каждым углом, в каждом мгновении. И иногда последствия третьего пути проявляются, даже если ему не следовать. Совсем наоборот - пойти иначе. Главное его вовремя заметить, понять, что он - третий, и сойти с него, избрав юдоль попроще. Банально опуститься до простых да и нет, горящих самыми естественными низменными страхами. К чему опасность, к чему риск, если самое выгодное решение - самое простое?
Воистину блаженен тот, кто зрит лишь однобоко.
Спокойствие дано ему и смелости уверенность,
Что истины тут нет иной, и каждый путь - дорога.
Аль влево ль, вправо - выбирай, посередине - пропасть.
Волкан уважительно взглянул на нее. Поцокал.
- Не думал, что когда-нибудь услышу цитирование этого произведения. Более того - этого автора!
- А я не думала, что волки вообще представляют, что такое поэзия. И уж тем более ею интересуются.
В ответ на это высказывание он презрительно передернул плечами. И, задрав нос, проговорил:
- Вопреки расхожему мнению, интересуются. Сверх того, готовы поспорить с этим же автором, утверждающим лишь относительную гелиоцентричность нашего мира. И готовы утверждать, что он, то есть мир, абсолютно гелиоцентричен, так как не просто закруглен, а повсеместно кругл!
Но, с жаром выпалив эту рвущуюся из груди тираду, он резко захлопнул пасть, напряженно оглядевшись. Гулко сглотнул. Дева следила за ним полным иронии взглядом, слегка улыбаясь одним уголком губ.
- Вот будет умора, - хмыкнула она, - когда я доложу властям о еретическом мировоззрении одного изгнанного из стаи волка.
- Да уж, - дергано выдохнул он. - Взгляды взглядами, а мне моя шкура дорога... Слушай, дева, та птица, кажется, слишком уж прислушивается к нашему разговору...
Ученый волк, по всей видимости, был иммунен к подобного вида иронии.
- Хм, хм, - волкан задумчиво закусил губу. Вокруг стемнело, близились сумерки - монарх-махаон, предчувствуя обязательное похолодание ночной порою, улетел прочь. Теперь волк искал другой объект прострации, вызывающий у него должные философские обмышления.
- Хм, хм, - повторил он, давя лапой гусеницу. Муравьев так и шныряло кругом, однако и они, предчувствуя холод, заметно проредили свои ряды. Так, глядишь, и не на кого будет смотреть - одно непостоянство. - Необычно, я бы сказал, - выдавил наконец он из себя. - Однако, если так подумать, ты рассказала мне о четырех случаях.
- Я рассказала тебе о четырех случаях. - Кивнула она.
- Значит, - рискнул волкан, - это все? Больше ничего нет?
- Можно и так сказать. - Пожала она плечами так, что становилось однозначно непонятно за истинный ответ.
- Или ты считаешь, что мне, пожалуй, не стоит этого доверить?
На этот раз она просто пожала плечами. Без ответа. И волку стало невероятно обидно.
Тоже ей что-нибудь не скажу, подумал он. Вот придумаю что-нибудь и обязательно не скажу. Посмотрю, каково ей будет.
Ранний ночной мотылек, описав дерганую косую дугу, вальяжно уселся ему на нос. Тьфу ты, хотел было сплюнуть волкан, да так и замер - думалось на удивление хорошо.
- Ладно, будь по-твоему. Представим, что мое спасение - некий третий путь. Ну тут и так все ясно, нечего рассусоливать: ты вызволила меня, и не просто позволила уйти, чтобы подохнуть голодной смертью, а дала возможность пристать к тебе. Хорошо, с этим решили. Но что насчет остальных случаев? Ведь если подумать, сам я могу гадать до скончания веков, но так однажды и не прийти к правильному ответу.
Дева медленно кивнула, смотря на небо, проглядываемое в просветах между крон деревьев.
- С чего ты хочешь начать первого?
- Мне невероятно интересна судьба того разбойника, за свои грехи, как я считаю, попавшего в безвыходную без посторонней помощи ловушку.
- Хорошо, волкан. Он действительно выбрался из аномалии с моей помощью, действительно в его взгляде не было и намека на кровожадность и безрассудство. Он добрался до своего города, до своего дома, однако... Как я узнала после, следуя за ним с интервалом в два дня, по пути он зарезал нескольких путников. Сначала воина, показавшись тому безоружным и оттого неопасным. Убил голыми руками. А потом, вооружившись и приодевшись, еще нескольких. Среди них были женщины, были дети. Он убивал их всех. Насиловал, убивал и грабил. Трупы просто скидывал в придорожную канаву, даже не заботясь об их сокрытии.
Я нашла его в городе. У него была жена, представь себе, волкан. Не передать словами, как она радовалась его возвращению. В честь этого она закатила самый настоящий пир. Я убила их обоих. Прямо за столом, когда они только приступили к обеду, пока не набедокурили еще сильнее. А еще... я думала, что мне доводилось питаться абсолютно чем угодно и мне больше нечему удивляться, но в тот момент меня чуть было не вывернуло прямо на стол, на тарелки, переполненные человеческими останками.
Я сожгла дом, сделала так, чтобы огонь не перекинулся на остальные. Я чувствовала себя мерзко, я чувствовала себя последней тварью, что дала ему шанс. Ведь если подумать, как ты любишь выражаться, волкан, то все те смерти на дороге - моих рук дело. - Она подняла перебинтованные неопределенного оттенка лоскутами руки. - Вот этих самых рук. Я чувствую на них кровь всех тех жертв.
- Дева, я... Не стоит, твоей вины здесь нет...
- Это тебе не стоит, волкан. - Проговорила она все тем же бесстрастным голосом, каким рассказывала о последствии третьего пути. - Прошло уже достаточно времени, и я смирилась со своей ошибкой. Смирилась со всеми жертвами и с тем, что мои ладони ежесекундно горят, напоминая мне о тех событиях. - Она немного помолчала. - Мне продолжать повествование?
- Я... Я даже и не знаю.
- Смелее.
- Да, дева. Пожалуй, да. Я хочу услышать все. Что же стало с тем больным мальчиком, с его судьбой?
- Он исцелился, тот глоток жидкости действительно оказался живительным. Но не спеши на меня так смотреть, я все равно не жалею, что не выпила его сама. Боюсь, что мое состояние - не итог какой-то прогрессировавшей когда-то болезни, и на самом деле я такая, какая я есть. В том случае глоток из фляги просто бы пропал впустую.
- Стоило рискнуть, разве нет? Ну скажи, что я не прав, развей мою уверенность!
- Не совсем, - позволила она себе улыбнуться, видя озабоченность ее судьбою на лице животного товарища. - Ты забываешь про третий путь, когда изначально у меня их было всего два: вернуть флягу ее владельцу, в его антикварный музей необычностей, или же использовать самой. Знаешь ли, я всегда берусь за работу из корыстных побуждений, но когда я услышала о целебных свойствах той жидкости, корысти в моих намерениях было вдвойне. Ну а третий путь, как оказалось - отдать глоток из фляги более нуждающемуся.
- Может быть, нет. Может быть, ты что-то упустила, и был иной третий путь.
- Вполне вероятно, - не стала спорить дева. - Но для меня что тогда, что сейчас им был именно этот поступок. Однако я не закончила. Мальчик действительно исцелился и множественными караванами с тех сторон отбыл к себе на родину. Там, в далеком королевстве, он прожил лишь неполных два года. Мальчик оказался пророком, предрекшим грядущий королевству мор. И когда мор действительно пришел, а королевство опустело, ему припомнили его вещие речи и напророченное зло, и народ собственного государства ополчился на мальчика. Его распяли его же бывшие друзья. Вот такая вот история, вот такие последствия.
- Я знаю, о чем ты думаешь, дева. - Проговорил волк. - Но нет ни малейшего повода считать, что именно тот мальчик, своими речами, призвал на его королевство мор. Это бедствие пришло бы в любом случае, и от одного человека, если конечно он сам не является его источником и разносчиком, здесь ничто не зависит. Злые языки могут трепаться сколь угодно, погруженные в свою пучину страха и иллюзий, вызванных глупостью и внутренними суевериями. Правыми они от этого не станут. Ведь если подумать, именно ты спасла всех тех людей, что еще успели укрыться, что внемлили словам мальчика. Не будь его, предупредившего их о грядущем - кто знает, были бы вообще выжившие.