- Кто главный - с нами. Остальные ждите. - Донеслось с нее.
Один перебрался, остальные недовольно заворчали.
- Скоро уже, скоро. Ждите. Вас направят.
И отбыла лодчонка, отяжелев на одного человека. Крошечная ложбинка, достаточно глубокая и свободная от острых камней, которую знал лишь правящей лодкой, их приютила. На землю выбрались лишь двое, уверенной походкой засеменив вдоль густо поросшего ольховника. Следующую за ними тень не заметил бы даже о ней предупрежденный.
Двое, ловец и человек в полувоенной форме, нырнули в город, смело пройдя портовым районом в район повыше. Остановились перед не такими обшарпанными, по сравнению с остальными, дверьми корчмы с недавно обновленной краской на вывеске. Прошли внутрь.
За опрятным, даже местами оттертым от засаленности, столом их уже ждали. Человек в прогулочной, либо простой охотничьей одежде, серебряными пуговицами и богатым покроем выдающей в нем зажиточного чиновника. Он был бледен, хмур и попеременно прижимал к лицу платочек, покашливая и обводя вокруг пренебрежительным взглядом. Двое вошедших, следуя его воле, сели.
- Расскажите мне. - Велел человек в богатой одежде.
- Похитители сделали все как надо, господин. - Ответил полувоенный. - И ловцы уже добились результатов.
- Трудности? - Перевел он взгляд на ловца.
- Не сказать, что стоящие упоминания, - замялся полувоенный. - Так, небольшие. Когда пришло время, главарь похитителей вдруг решил отказаться от нашего уговора, но, благо, угрозы собственных людей его вовремя образумили. Из-за этого, господин, интересующую вас вещь пришлось искать несколько дольше.
- Нашли мы значиться на полверсты ту штуковину пониже по чечению, господин. - Откликнулся на вопросительный взгляд ловец. - Усе начали с условленнаго, да дивинулися к усытью. Тама-то рыба худо ловица, да токмо увелири нас, мол, не зазря мы все этово выделываем. Дык и правда - нашли кой-чесь!
- Покажи! - Наклонился вперед богато одетый.
- Господин, а с этими как быть, с похитителями... - Вновь замялся полувоенный.
- Оставь. - Бросил тот. - Обычное дело. Примерно на то я и рассчитывал.
Винокур был пьян. Несмотря на то, что он зарекался никогда не выпивать на работе, но он просто не мог не оттестировать новый продукт - шестидесятиградусный нектар на можжевеловых ягодах! И хотя это был обыкновеннейший самогон, суррогат, которому до вина было как своим ходом до луны, получилось просто изумительно! Пока лишь не как товар, но уже как хорошее начинание! И за это стоило выпить! Не можжевелового нектара, конечно, но кое-чего попроще.
И по хорошему настроению сделал то, чего обычно никогда не делал - отопнул прочь ссущего под каждым углом пса, как обычно разлегшегося на дороге, прокричав ему вслед нечто нечленораздельное и пригрозив кулаком. Животное, взвизгнув, грызануло его за ногу, бросившись наутек и поджав хвост. Так уж получилось, что в приступе паники оно зацепило уже едва дотлевающую жаровенку, перевернув ее прямо на стеллаж спиртов, подготовленных для дистилляции.
Ловец вытащил кожаную тубу, для уверенности сверху перемотанную лоскутами грязной, пропахшей рыбой ткани. Думал было очистить ее от неподобающего вида, но господин в богатых одеждах, довольно резво перегнулся через стол, схватил ее с колен не успевшего отреагировать ловца, дернув на себя. Лишь в последний момент тот ухватился за ремень тубы, с каким-то странным взглядом замерев между нею и грозным человеком.
- Отпусти, - прошипел господин. - Живо!
И только теперь ловец очнулся, с полным сожаления видом разжав пальцы. Сглотнув тягучую слюну, он с неодолимым желанием приложился к только что поставленной на стол кружке.
Богато одетый человек поглаживал плотно запечатанную тубу, зажав ее между коленей и нащупывая крышку. Крышка со звонким хлопком отошла прочь, отпечатывая содержимое. В следующий миг, когда золотистую флягу извлекли дрожащие от напряжения ладони господина, ее влияние почувствовали все. Ловец еще сильнее приложился к кружке, словно пытаясь залить содержимым возникшее у него чувство, полувоенный восхищенно выдохнул, жадным блеском в глазах провожая каждый всполох заветной бутылочки. А грозный богато одетый человек упоенно улыбался.
- И что это... Зачем оно нужно? - Просипел полувоенный не своим голосом.
- Это-то? Хо-хо, - облизнулся грозный господин, встряхнув флягу. И до неприятности сморщился. - Почти пустая, здесь всего на один глоток. А это, мой невежественный друг, чудодейственное средство. Единственное в своем роде. Способное исцелить любую, абсолютно любую болезнь! В должном количестве, разумеется. А здесь... всего один глоток. Эй, ловец, ты вскрывал тубу? Знаешь о содержимом? Признавайся!
- Нет, господин! - Встрял за него полувоенный. - Вы сами видели ее невскрытой. Похитители ее украли уже в таком виде.
Богато одетый человек поморщился, как вдруг зашелся очередным приступом кашля, на этот раз не таким аристократичным и тихим. Он тяжело согнулся, вздрагивая при каждом выдохе.
Двери корчмы со стуком отворились, на пороге стоял, одуревше взирая на корчмаря и гостей, какой-то уличный пройдоха. Тяжелое дыхание выдавало в нем решившего развить свои беговые способности человека.
- Там горит! - Воскликнул он, театрально вскидывая руки. - Винокурня горит!
И умчался дальше, передавать свою новость по все новым и новым заведениям, оставив бледный и шокированный от новости народ сидеть с раскрытыми ртами. Но больше всех сбледнул с лица сам корчмарь, имеющий хорошую скидку на продукты весело полыхающего, словно машущего на прощание ручонкой, производства.
- Винокурня горит! - Воскликнул он. - Горит же, горит! Я в окно вижу!
- Айда тушить! - Посрывались со своих мест горожане, всей бездумной гурьбой ринувшись на подмогу. - Ведра, ведра! Воды, корчмарь! Спасай винокурню!
Заведение вмиг опустело. Остались лишь приникшие к окнам подавальщицы да таинственная троица, кинувшаяся вслед за остальными к дверям. Видно было, как сильнее всех из них рвался на подмогу ловец, переступая с ноги на ногу и неуверенно поглядывая на господина. Тот, заметив это, с презрительной миной достал из внутреннего кармана туго набитый кошель, сунув ловцу в руки. Через миг того и след простыл.
- Винокурня горит, - как-то задумчиво произнес человек в полувоенной форме, нервно покусывая губы.
Грозный человек ничего не ответил, покашлял, развернулся и двинулся обратно к их столу. Когда он устало сел, уже видя опускающуюся на глаза от резких действий кровавую пелену, то понял, что остался в одиночестве.
Господин в богатых одеждах беспомощно огляделся, заглянул под стол, лавку, и вдруг кинулся к дверям, на ходу зайдясь в диком приступе кашля. Сгорбленная фигура человека в полувоенной форме, втянувшего голову в плечи, словно каждый момент ожидающего какой-нибудь напасти позади, стремительно удалялась. Причем делала это в совершенно ином направлении интересов горожан, с громкими окриками мчащихся посмотреть, как горит и бабахает винокурня.
- Мерзавец! - Воскликнул хорошо одетый, тяжело опираясь о дверной косяк и не отрывая батистового платочка ото рта. - Негодяй! Изменник! Сгною! Убью! Уничтожу! - Он медленно, очень медленно осел на ступени заведения. - Моя прелесть, - прошептал он, еще цепляясь взглядом за вот-вот скрывающуюся среди домов фигуру, но сам уже бессильно распластался на полу. - Моя прелесть...
Человек в полувоенной форме бежал как ошпаренный. Он знал, чем ему грозило то, что он сделал, и еще сильнее прибавлял ходу, и так мчась на пределе своих возможностей. Он ткнулся в одни двери постоялого двора, во вторые - везде было заперто. Абсолютно все население ближайших районов сбежалось на творящееся действо: кто подмочь чем, а кто просто поглазеть. Беглецу, слепо тыркающемуся по домам, никто не открывал.