"Кушать подано" - истерично подумал, не на шутку испуганный охотник. - неужто это и есть мой конец? но я... я не хочу умирать... о боги!
Его тело неощутимо пульсировало, а сердце время от времени словно замирало. Во рту появился горький привкус, отдающий желчью.
Стая кружила вокруг жертвы издавая скорбящие возгласы, они словно выжидали пока каждый кусочек мяса пропитается страхом.
Гилл не мог пошевелится, но он прекрасно ощущал, как болят отравленные раны, как вывернутая наружу свежая плоть, прижимается к земле.
- Ну же! - взмолился он мысленно - не в силах я терпеть эти муки... о боги... даруйте мне спасение!
Его глаза расширились - бегите! - попытался он выкрикнуть, но не смог, он закряхтел, задергался, потратив на это остаток сил. Бегите! снова взмолил он беззвучно. Его взору предстала его жена, которая держала за руку десятилетнего сынишку... из шеи которого был вырван огромный кусок плоти.
- Папа... мне так больно, помоги мне, Папа, ведь ты обещал всегда быть рядом - протянул он тихим сломленным печалью голосом.
- Вот видишь! - сердито вскрикнула жена - это все твоя вина! На лагерь напали... - супруга приблизилась к Гиллу, и он ощутил зловонный запах - нас не кому было защитить, и теперь мы обречены голодать - дрожащим голосом обронила она, и резко вцепилась ему в голень зубами. Он почувствовал, как под давлением зубов, кость поддавшись хрустнула, издав короткий щелчок.
Гилл попытался заорать, но не смог. Боль словно обострилась, яд будто усиливал ее до бесконечности.
Жена содрала зубами кусок кожи вдоль голени, и приблизилась к лицу охотника.
- Нас всех убили! - сказала она сквозь зажатые зубы, из которых свисала свежая плоть. Она погрузила ее в рот, поспешно заталкивая руками, и Гилл услышал, как отвратительно раздался хруст.
Его супруга тщательно пережёвывала каждый кусочек. Вскоре она сглотнула, издав омерзительный звук. Улыбнувшись, она прижалась к его губам и страстно поцеловала, отчего он почувствовал тошнотворный медный привкус.
- Но мы все ровно тебя любим - ухмыляясь подметила жена, и сынишка озорно подпрыгивая к ним, подтвердил.
- Да Пап... мы тебя любим! ты же наш кормилец!
Мать с сыном переглянулись и пугающе, во весь рот изошли в истерическом смехе.
Нет, этого не может быть! они не настоящие, это все последствие яда - подумал Гилл, и увидел, как веселые лица его семьи, в момент приобрели злобный взгляд.
- Это мы не настоящие? - синхронно завопили они - озлобленная жена вновь примкнула к его губам, и издав яростный вздох полностью их откусила - это по-твоему не по-настоящему!? - вскрикнула она с набитым ртом.
- Да, Пап! как думаешь это тоже не по-настоящему!? - озорно припрыгивая с ноги на ногу, спросил мальчишка.
Гилл почувствовал, как сердце издает свои последние удары. Кровь загустела словно кисель, голоса стали слышатся как бы из далека, усиливаясь звонким эхо. Последнее, что он смог разобрать, отдаляясь от этого мира, был умоляющий голос паренька.
- Мама... я тоже хочу кушать.
Жизнь покинула его тело. Он будто взлетел ввысь, и увидел, как стая Литморов раздирает его бездыханное тело, жадно глотая плоть, кусок за куском. Наблюдая за всей картиной, он понял, что не какой жены с сыном не было, они не настоящие... Значит они живы - Гилл едва заметно улыбнулся, и отправился в небытие.
Глава 21
Глава 21
Приближаясь к владениям Барона, Гловеру бросилось в глаза огромное кладбище, которое обволакивал густой, веющий тревогой туман. Оно разделилось на две половины. Первая, что по правую руку, была разбита, разграблена и выглядела весьма скверно. Трухлявые гробы, были выкопаны, разбиты и небрежно разбросаны по округе, но что самое интересное, не видно было ни одного трупа, будто они самостоятельно покинули место захоронения.
По левую руку расположилось безымянное кладбище, ни тебе таблички, ни креста, лишь одинокие свежие холмики.
- Мрачновато
Гловер вспомнил рассказы Шона, его неподдельный страх, когда он рассказывал о этих местах. Да что там говорить, Гловер и сам ощутил холодок, что пробежал по спине при виде разграбленных могил. Без сомнений, он бывалый вояка, и много, что повидал на своем веку. Однако был он также весьма суеверен, и при виде оскверненных могил, Гловер с отвращением сплюнул, пришпорил и без того уставшую лошадь, и поскакал в перед, стараясь смотреть строго на дорогу. Лошадь кинулась вперед, стуча копытами и разбивая подковами туман, что одиноко растянулся вдоль тропы.
Кладбище на удивление не имело конца, по спине вновь пробежал холодок, и не знамо от куда, появилось твердое убеждение, будто что-то, не отрывая взгляда смотрит на него.