Нет, Кий не боялся крови и не сожалел ни о чем. Однако он не мог принять безжалостную смерть, от которой не могло бы спасти все его воинское умение. И каждый раз, отирая холодные капли со лба, он благодарил богов, что не сошел в тот день с ума, смотря, как останки живых существ, павших от ударов бездушных механизмов, тонут в темном зеве проруби, медленно зарастающей тонкой корочкой льда.
И что он мог ответить кугузу, подошедшему слишком поздно?
Лишь потом стало известно, что учельский наместник грозил смертными карами любому, кто помешает ему забрать под свою руку людей из ветлужских селений. И кугуз якобы делал все, чтобы не допустить бойни между черемисами и булгарцами, он пытался сохранить жизни своих воев.
Воев, но не мирных жителей! Пострадали многие черемисские рода и наверняка пострадали бы еще! Кто знает, что творили бы в нижнем Поветлужье учельские вои при усмирении упрямых ветлужцев?
Вот и старейшины на общем сходе не вняли голосу рассудка и когда низовые роды объявили, что отделяются, указали чересчур осторожному князю на дверь.
Сам, мол, посадил в низовьях Ветлуги пришлых людишек, позарившись на их доспехи, а удержать под собой не смог. Более того, не дал защиты окрестным черемисам, а потому те в своем праве проявить недовольство. А уж то, что они захотели перейти под руку более сильного, с учетом того, что тот породнился с одним из старейших ветлужских родов…
Это был почти приговор, тем более примеров подобных размолвок в округе было более, чем достаточно — черемисских княжеств по Ветлуге и Вятке было, как пальцев на руке.
Возможно, кугуз и нашел бы управу на выживших из ума старейшин, но не успел, неожиданно погиб вместе с двумя своими ближниками. Говорили, что на охоте их затоптал матерый секач, но обстоятельства смерти были настолько подозрительными, что никто в это не верил и незаметные прежде распри черемисских родов прорвались наружу кровью. Она лилась незримо, во мраке ночи или в засадах на неприметных лесных тропах, но ее сладковатый запах посеял тревогу во многих ветлужских селениях.
В итоге лишь благодаря посредничеству Лаймыра замятня утихла, однако слухи о том, что ветлужцы сами ее и спровоцировали, не утихали и по сию пору. Учитывая, что именно Лаймыр стал новым князем, поставив на кон отказ от отделения низовых черемисов и обещание скорого благоденствия для подавляющего количества родов в верховьях, Кий считал, что доля правды в этом была. Но только доля.
Во-первых, сами ветлужцы напрочь отрицали свое вмешательство, и никто их за руку не поймал, а во-вторых, уж слишком они были прямолинейны и бесхитростны. Это он им всегда и ставил в вину, не веря в успех их безнадежного дела.
Как бы то ни было, в качестве владетеля Лаймыр устраивал многих.
В первую очередь потому, что был стар, и вскоре местная элита могла вновь поучаствовать в дележе власти и богатства.
Но в основном из-за того, что ослабленному княжеству требовался сильный защитник и все понимали, что за новым кугузом незримо стоит ветлужский воевода, прежде презренный, а ныне уже достаточно могущественный и богатый. Если он отразит новый натиск булгарцев, то честь ему и хвала. А нет, так можно посетовать на захват власти и поставить на княжество своего человека. Булгару нужна дань и мастерские переяславцев, а не месть всем ветлужским черемисам.
С другой стороны примеров того, что чужеземцы возглавляли целые племена, а то и народы, была тьма. Те же вятичи, прельстившись богатством потомка знатного гуннского рода Хаддада, как и оружием его воинов, поставили его своим воеводой. С тех пор его потомки правят остатками их державы, похваляясь своей родовитостью даже перед могущественными киевскими князьями, хоть и неумолимо перед ними отступая.
Но родовитости главе ветлужцев катастрофически не хватало и это многих успокаивало.
Кроме того, его щедрые посулы из-за спины Лаймыра, дешевые железо и соль, которыми он не преминул поделиться со многими, пока позволяли закрыть глаза на его усиление.
Иссякнет же этот источник благополучия или перестанет питать всех в округе, может случиться все что угодно. К примеру, вновь скоропостижно скончается кугуз и глухое брожение среди влиятельных черемисских родов закончится очередным переделом.
Однако свой кусок ветлужцы в любом случае успели ухватить, точнее, отгрызть от низовьев Ветлуги до самой речки Вол. Просто так эти земли никто не отдал бы, воеводе пришлось прилюдно признать себя ротником Лаймыра и дать взаимную присягу, обещав помогать друг другу в беде и радости.