— По правде говоря, мне все равно, какая кровь у кого течет, — несмело возразил Вовка. — У тех же русских князей половецкой части в ней не меньше, чем иной другой. По мне гораздо важнее за кого они радеют, а не то кто на ком женился!
— Нет княжич, не скажи! — посерьезнел Кутафий и выставил палец, унизанный перстнями в сторону юного собеседника. — Вас это в первую очередь касается. Не было прежде, чтобы безвестный чужеземец возглавил целое племя! Если такое и случалось, то всегда знатный род был тому опорой.
— А случалось?..
— Редко, но бывало. Возьми тех же вятичей. Именно они, прельстившись богатством потомка знатного гуннского рода Хаддада и блеском оружия его дружины, поставили этого славного воя своим воеводой. С тех пор его потомки правят остатками их державы, похваляясь своей родовитостью даже перед могущественными киевскими князьями, хоть и неумолимо перед ними отступая! Но с ними считаются и их уважают! Даже примучивая к дани, их оставляют править своими людьми! Вам же худой род еще не раз припомнят. Попомни мое слово, стоит вашему воеводе оскудеть серебром и воинской силой, как людишки, что у него с руки кормились, тут же дадут ему пинка под зад!
Кию пришлось перехватить инициативу, дабы прервать неприятный разговор. Слишком уж последние слова Кутафия походили на правду, чтобы впоследствии заставить мальчишек недобро коситься на своих черемисских соратников. Всех соратников, и его в том числе.
— Ты много знаешь. Но какое отношение все рассказанное тобой имеет к ижмаринскому кугузу?
На несколько мгновений в шатре установилась тишина. Потом Кутафий продолжил.
— Самое прямое. Я давно знаю, что вы вооружаете Чумбылата, — короткий кивок в сторону зардевшегося Вовки, — и это меня немало огорчает. Дело в том, что он мечтает подняться по Нукрат-Су и отобрать у Дома Утара устье Моломы, с которого собственно и начинается область Вису. За исключением самого устья там нет ничего такого, за что можно было бы класть наши жизни, но я подозреваю, что он захочет пойти дальше! Мы этого не допустим!
— Дальше по Вятке?
— Дальше по любой реке! Бьярмов волнует Молома, меня беспокоит Нукрат-Су, где чуть выше по течению, на Чепце, мои владения, мои землй и мои люди.
— Одо и чудь?
— Не только. Я привечаю всех, особенно говорящих на словенском языке, поскольку для моих предков он родной.
— Привечаешь потому, что у тебя мало людей? — не столь задал вопрос, сколько констатировал факт Кий.
— Потому, что у черемисов их слишком много! — не стал отрицать очевидное Кутафий. — Однако это им не поможет! Без малого сотню лет назад они уже дошли до Моломы и закрепились на ней, но мой род вмешался и вместе с бьярмами обратил их вспять.
— А почему ты думаешь, что замыслы такие лелеет Чумбылат? Рядом лишь владения юмского кугуза, как раз методу Пижмой и Моломой.
— Какая мне разница, кто из них туда придет? — огрызнулся Кутафий, недовольно воззрившись на Кия. — Я не хочу видеть никого из черемисов рядом с собой!
— А не просветишь меня, из-за чего Чумбылат так стремится завладеть устьем упомянутой тобой реки? — не обратил внимания на прорвавшийся гнев чепецкого властителя Кий.
— Вся прелесть это места заключается в том, что с него легко попасть в долину Юмы, а потом перевалить на Пижму, в ее истоки, — пояснил молчавший до этого Бикташ.
— И отрезать ижмаринское кугузство от нас и ветлужских сородичей? — понятливо хмыкнул Кий. — Немудрено, что такие раздоры у вас за никчемный клочок земли!
Наступило неловкое молчание.
— А как твой род попал на Чепцу, Кутафий? — вновь подал голос Вовка, казалось, даже не заметивший напряженности в разговоре. — И откуда ОН?
— В свое время мой предок, звавшийся Игной…[21]
— Игнатием?
— Пусть так, — согласился чепецкий властитель с уточнением Микулки и остаток ответа адресовал уже старшему мальчишке. — Так вот, пришел он туда с наемной дружиной как тудун…
— Как кто?
— …как наместник от Булгара, после чего взял ее под себя вместе с одо и чудью. С тех цор утекло много воды, было всякое, но ныне мы не платим никому. Однако и надеемся лишь на себя.
По большому счету, Кий был доволен Вовкиным любопытством и не одергивал его, когда тот задавал назойливые вопросы. Верховья Ветлуги выходили и к реке Юг, и к Моломе, поэтому любые изменения в тех землях вскоре могли сказаться и на ветлу жских черемисах. Вот только следовало уточнить некоторые подробности сказанного.
21
Игна — автор в описании древней Вятки воспользовался циклом сказаний о Дондинских богатырях и и булгарскими летописями. Исходя из немногих данных, что дают легенды и раскопки, можно предположить, что на горе Солдырь обосновалась дружина под предводительством некоего Донды, выходца из Волжской Булгарии, у которого были сыновья Игна, Гурья, Весья, Зуй. Некоторые авторы считают, что они представляют собой удмуртизованные русские имена — Игнат, Гурий, Вася, Зуй, однако хотя фольклорные материалы прямо или косвенно говорят о присутствии руси на Вятке в Х-ХII вв, они не связывают русских с дружиной Донды.