Их! Всех! Он не один! Он вновь кому-то нужен!
И Кий понял, что судьба его решена.
Глава 9
Прохладный ветер с реки обрушился неожиданно.
Подернулась зыбью водная гладь, и мокрый шквал залепил лицо Ефросиньи, песком и мелкой строительной пылью, поднятой из щелей каменной мостовой. Заскрипели невысокие леса, и одна из деревянных конструкций опасно покосилась, грозя обрушиться под ноги неосторожного прохожего.
Остов крепости выглядел заброшенным вечность назад, хотя еще несколько дней назад здесь кипела работа.
Сновали грузчики стараясь не пересекаться с ритмичными перемещениями подъемных механизмов, склонивших свои деревянные шеи над причалами. Стучали киянками каменщики, ровняя колотый булыжник не будущих улицах и набережных, укрепленных со стороны воды частоколом толстых дубовых свай. Размечали сточные канавы школьники, то и дело сверяясь с потертыми чертежами. Неторопливо двигались бетонных дел мастера, отточенными движениями распирая деревянными клиньями грязноватую схемную опалубку. Скрежетали железные лопаты, порхающие по воздуху, будто на них лежало легкое зерно, а не тяжелая цементная масса, щедро разбавленная речным гравием и каменной крошкой. Разгружался с плотов красноватый окатанный булыжник, в незапамятные времена нанесенный ледником в верховья Ветлуги.
Все закончилось.
По деревянной пристани уже не вышагивали степенные десятники, покрикивающие в сторону мешкавших воев. Не скрипели телеги, свозившие припасы на готовившиеся к отплытию корабли. Не ругались возчики, с трудом вытаскивая свои повозки с разбитых подъездных дорог. Завершился короткий промежуток времени между севом и сенокосом, когда окрестный люд, пусть и с трудом, но мог позволить себе дополнительный приработок.
Закончились деньги, отсыпанные в этом году скупой воеводской рукой на постройку крепости в междуречье Люнды и Ветлуги.
Да и само войско ушло на юг, оставив защиту своих родичей на немногих оставшихся тут соратников, по большей части слишком молодых или убогих для тяжелого похода.
Лишь ветер гулял теперь ро пыльным улицам кремля, заложенного воеводой для того, чтобы прикрыть поселения, протянувшиеся вдоль берегов Люнды вглубь таежного леса.
Первой раскинулась новая Переяславка, горделиво выпятив во все стороны свежие срубы и красневшие черепичные крыши. Великолепием своих новых одеяний она словно бы старалась забыть, старую весь. Ту самую, что сгорела, а теперь медленно осыпалась головешками с подмытого холма в мутную ветлужскую воду.
Именно в новом поселении, прикрывшемся от любопытного взора высокой оградой, сновали люди, предаваясь обычным своим делам и заботам.
А тут, в строящейся крепости, слонялась лишь детская стража, да неслась привычная ругань с лесов, окутавших деревянную церквушку, резко выделяющуюся своей резной красотой среди простых каменных остовов будущих зданий. Снизу доносился голос Радимира, полоскающего всуе языческую бедовость Мокши, сверху доносился бас эрзянина, оправдывающегося за то, что его деревянный орнамент не совпадал с православными устремлениями ветлужского священника.
Однако это было настолько привычно для Ефросиньи, что ничуть не трогало ее спокойствия, за которым она привычно пришла на реку.
Суета последних дней ее вымотала. Была она старостой Болотного, теперь возглавила общину Переяславки, заменив внезапно слегшего на крещение Никифора. А по совместительству стала заведовать стройкой.
Ну и что, что баба. Права у нее теперь как у мужа, семью содержащего, о чем даже на сходе решение было вынесено!
Мол, дело бабское дом содержать, да детей растить, однако как не всякий муж способен на деяния, ему на роду написанные, так и не на каждую жену можно узду надеть, дома удержав. Считаешь себя достойной, иди на сход, да требуй своего. Только потом не жалуйся, если тебе топор вручат, да в общий строй с защитниками веси поставят. Или работу на общество будут требовать, как будто ты являешься главой семейства, а не мужней женой.
А она что! И на то способна, и на другое.
За такой выбор муж ее хвалить не стал, хотя и ругать не сподобился.
Сказал только, что надо соседкам приплачивать, чтобы те за домом и детьми по очереди присматривали. Совсем, мол, дома не появляешься. Да еще заявил, что с такими выкрутасами бабы скоро совсем перестанут рожать, а потому надо готовиться к худшему! К какому? К такому, самому что ни на есть! Мол, как только жены начнут мужскими делами заниматься, так всему обществу конец и придет. Вымрут все, потому как без многочисленных потомков будущего нет. Исключения возможны, как без этого, но все-таки каждый должен заниматься своим делом…