Воротился домой, а его уж давно солдаты дожидают: «Где ты, — закричали, — старый чёрт, шатаешься? Отводи скорей нам квартиру, да чтоб хорошая была. Ну-ну, поворачивайся!». А сами тесаками его по горбу да по горбу. Видит старуха, что и бурмистру не всегда честь, и говорит старику: «Что за корысть быть бурмистровой женою! Вот тебя солдаты прибили, а уж о барине и говорить нечего: что захочет, то и сделает. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтоб сделало тебя барином, а меня барыней».
Взял старик топор, пошёл к дереву, хочет опять рубить; дерево спрашивает: «Что тебе надо, старичок?» — «Сделай меня барином, а старуху барыней». — «Хорошо, ступай с Богом!». Пожила старуха в барстве, захотелось ей большего, говорит старику: «Что за корысть, что я барыня! Вот кабы ты был полковником, а я полковницей — иное дело, все бы нам завидовали».
Погнала старика снова к дереву; взял он топор, пришёл и собирается рубить. Спрашивает его дерево: «Что тебе надобно?» — «Сделай меня полковником, а старуху полковницей». — «Хорошо, ступай с Богом!» Воротился старик домой, а его полковником пожаловали.
Прошло несколько времени, говорит ему старуха: «Велико ли дело — полковник! Генерал захочет, под арест посадит. Ступай к дереву, проси, чтобы сделал тебя генералом, а меня генеральшей». Пошёл старик к дереву, хочет топором рубить». «Что тебе надобно?» — спрашивает дерево. «Сделай меня генералом, а старуху генеральшею». — «Хорошо, иди с Богом!» Воротился старик домой, а его в генералы произвели.
Опять прошло несколько времени, наскучило старухе быть генеральшею, говорит она старику: «Велико ли дело — генерал! Государь захочет, в Сибирь сошлёт. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя царём, а меня царицею». Пришёл старик к дереву, хочет топором рубить. «Что тебе надобно?» — спрашивает дерево. «Сделай меня царём, а старуху царицею». — «Хорошо, иди с Богом!» Воротился старик домой, а за ним уж послы приехали: «Государь-де помер, тебя на его место выбрали».
Не много пришлось старику со старухой нацарствовать; показалось старухе мало быть царицею, позвала старика и говорит ему: «Велико ли дело — царь! Бог захочет, смерть нашлёт, и запрячут тебя в сырую землю. Ступай-ка к дереву да проси, чтобы сделало нас богами».
Пошёл старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило: «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей». В ту же минуту старик обратился медведем, а старуха медведицей, и побежали в лес.
Волжские легенды
ПАВЛОВСКИЕ УМЕЛЬЦЫ
Вот, говорят, тульские мастера аглицких за пояс заткнули — сумели подковать ту механическую блоху, которую заморские мастеровые в русские земли доставили. Всё это так. Но ведь туляки-то наверняка со своим хитрым делом не справились бы, если б им павловские умельцы не помогли. Да, да! Эта заводная блоха не раз куда-нибудь ускакала бы, если б не павловцы. Наши мастера для аглицкой блохи ошейник сделали, заперли его на замок собственного изготовления, и, как полагается, посадили ту блоху на цепь. Вот тогда-то туляки и смогли её подковать.
Да что ошейник и цепочка! В народе ходит предание про павловского кустаря Завьялова. Он, говорят, сделал такую цепочку, которая из двухсот сорока замочков с ключиками состояла. А вес её всего три золотника[23].
Рассказывают и про другого мастерового, по фамилии Хворов. Он всю жизнь замки работал и всё норовил поменьше да поаккуратнее их сделать, а когда закончит — украшение к замочку-то приладит из меди там или из серебра.
Один раз он задался целью сделать самые крохотные замочки. Долго корпел над ними, а всё-таки сделал, да не сколько-нибудь там, а целых двадцать четыре штуки. И весили они всего один золотник!
Бывало, и позамысловатее вещицы работали. Жил в глухой деревушке Малое Гагарино кустарь Бирюков. Этот самый Бирюков нигде не бывал и за всю жизнь только три раза паровоз видел. И этого хватило, чтобы понять, как он действует, а потом самоходную модель сделать. Жители деревни только ахнули. А когда весть про модель Бирюкова до начальства дошла, оно приехало, осмотрело, а потом в Москву на выставку направило.
КАК В ПАВЛОВЕ РЕМЕСЛО ЗАВЕЛОСЬ
Давно дело-то это было. Задумал как-то чёрт устроить ад на земле, стало быть, на сём свете. Обернулся немцем и подсыпался к графу, который проживал за границей.