— Вот теперь ты совсем уже готова...
Посадили ее орлы на себя и на вольный свет понесли. Целую ночь летели они, а к утру только вылетели из подземелья. Вдруг орел тут один размахнул крылом. Очутился в клюве фартучек. Говорит орел:
— Ты сними все с себя, заверни в узелок.
Так и сделала Даша, как орел ей велел. Вот сняла она туфли, ожерелье, чулочки, а потом и серебряное платье. Все свернула, завязала в узелок и стоит — не знает, что делать. Вновь орел подлетел, замахал он крылом — стала Даша одета как прежде. А потом орел говорит:
— Ты возьми узелок в свои ручки! И иди ты к нам поближе. Распрощайся с нами, мы сейчас улетим, ты ж иди куда хочешь.
Так и сделала Даша. Поклонилась им. Полетели орлы. И она им вслед поглядела. Грустно стало ей. И идти не знает куда. Два-три шага шагнула и стала. Помолилась она, слезы вытерла тут, встрепенулась и дальше пошла. Шла она три дня и три ночи. Заломило живот, болели ноги ее, и слипаться ее стали очи. Повалилась она на зелену траву и вкоре уснула. Сколько был ее сон, не знает. Только встала она — уже темнеет. Встрепенулась и дальше пошла.
Вот еще она день той дорогой прошла. И приходит в большой город. Видит: город совсем не такой, какой она раньше знала. На домах на всех черные флаги висят, и народ ходит в черной одежде. Зашла Даша в дом. Старушка в избе. Говорит она:
— Доченька, что ты, как попала сюда? Ведь нельзя здесь ходить, у нас запрещено.
— Что ты, бабушка? Расскажи, что здесь у вас творится?
— Ох, красотка моя, расскажу тебе я. Наше дело совсем никуда не годится. Как у нашего царя, царя-батюшки, на съедение идет дочка старшая. Так красива она, и мила, и горда!.. А что сделаешь? Это беда! Забирает ее змей лихой, трехголовый он, и никто с ним не сладит.
— А что делать теперь?
Говорит ей бабушка:
— Ничего-ничего не сделаешь!..
— А если я попрошусь, пусть меня он заест. У меня нет ни роду, ни племени... Та красотка пусть живет, у ней есть мать, отец. Ну а мне все равно жить не надо... Расскажи, как к царю мне пройти...
— Ох ты, дитятко мое, что ты делаешь?
— Нет-нет, пойду!.. Ты вот дай-ка кусочек мне хлебца.
Старушка дала, проводила ее, а у Даши колотится сердце. Прибежала к царю, не пускают ее. Потом все же доложили слуги о ней. Царь приказывает:
— Привести!
Тут пришла Даша в палату его. Рассказала ему, чего хочет. Царь задумался, брови нахмурил. Потом поглядел и говорит ей:
— Ведь змей-то тебя не полюбит.
— Что ты, батюшка-царь, прикажи ты меня отвести куда-нибудь. Я сейчас переоденусь и выйду...
Вот ушла она с узелком в уголок тут один, переоделась и вышла обратно. Посмотрел на нее царь — так и ахнул тут он.
— Ну теперь прикажи вести меня за дочь твою старшую.
Повели ее к месту тому, куда должен змей прилететь и забрать ее. В это время во дворец заезжает молодец: на коне, в доспехах военных, молодой, белокурый такой, точно совсем воевода. Доложили о нем тут царю поскорей. Царь велел приказать тому русскому парню во палату зайти. Вот зашел молодец во палату его, поклонился царю. Доложил он:
— Я приехал сюда вашу дочку спасти и хочу я побиться с гадюкой...
Поглядел царь в глаза воеводе тому.
— Ох, не знаю, с тобой что мне делать? Приезжали тут к нам много-много молодцов, погибали они все от змея.
— Нет, пойду, отец-царь, твою дочь я спасу. Своей жизни не жаль мне нисколько!..
Распрямился тут царь, приказал отвести молодца на то место, где девушка Даша. Вот приехал молодец туда, посмотрел на нее, улыбнулся. Слез с коня, подошел, поклонился. Ну а царь ему не сказал ничего, что царевна его дома сидит, а на съедение пошла ведь другая.
Вот и озеро то взбунтовалося вдруг, где та девушка Даша сидела. Налетел ураган, загремел тут гром, и из озера змей приподнялся, прилетел ближе он, заорал во всю пасть. Потом сильно, так сильно смеялся:
— Я-то думал, что царь мне тут ужин припас, но он и о завтраке догадался.
Тут и сел молодец на коня своего, выезжает на поляну от озера.
— Что ты, страшное идолище, здесь говоришь? Ты не видишь, что я с тобой драться хочу?
Засмеялся тут змей, а из пасти его тут огонь полетел, и хвостом он своим обвивался. То ветер погонит-загрохочет, то в крылья захлопает и что-то лопочет. Страх нагоняет, то взлетит, то садится, когти сжимает, то огонь полетит-зарокочет.
— Налетай на меня, если хочешь со мною побиться!
— Нет, постой, погоди, — говорит молодец, — у меня голова только одна, и такое дело не годится. У тебя их три, первый ты налетай. Это будет совсем справедливо.
Разлетелся тут змей на того молодца и ударил коня белогривого. Изловчился молодец своей саблей тут и отсек змею две головы прочь. Тут и змей оробел наконец: