Особенно ярко ощущаются контрасты. Взять ту же главу, где мы видим дом Джи. Уютная атмосфера с потрескивающим камином, фарфором, ходиками прерывается рассказом его гостьи, китаянки Кван. – омерзительными образами психиатрической лечебницы с грязью, кровавыми помоями морга, где «отработанный материал» идет во благо науке, садистами-врачами и посетителями, которые за плату могут творить с пациентами все, что заблагорассудится...
И перейдем-ка мы от этих ужасов викторианской атмосферы к языку произведения. Да, автор, несомненно, любит детали. Кэб, «русские свечи», «лампы Эдисвана», аграндовы горелки, брегет, хьюмидор (к своему стыду, скажу, что многих из этих слов не знаю) – над поиском уже таких деталей была проделана кропотливая работа. И вместе они работают. Однако вместе с тем все, что относится к «чужеродным» предметам из другого времени, коварный автор рисует лишь грубыми штрихами. Что это за «пишущая палочка» – карандаш или ручка? Изображение многорукой женщины – открытка, вырезка? Таких вопросов много.
Получился ярким образ затерянного индейского города посреди джунглей. Монолитные, можно сказать, циклопические строения, мертвый камень, таящаяся в запечатанной гробнице опасность. Есть в нем нечто такое притягательно-жутковатое. Как на уровне хорошей компьютерной игры, когда крадешься и прислушиваешься к каждому шороху, не забывая при этом поглядывать по сторонам, изучая местную архитектуру.
Мне показалось, что по сравнению с первым томом стало больше юмора (зачастую черненького). Но встречаются и просто забавные моменты. Самым, пожалуй, запоминающимся из них был эпизод спасения детей с вынужденным дальнейшим сосуществованием. Для мизантропического персонажа то еще испытание! Спрятать, накормить убедить в отсутствии коварных гастрономических намерений по отношению к пищащей мелочи, отобрать собственный плащ, который был использован вместо одеяла... Да наш товарищ Инквизитор, оказывается, еще может быть человеком!
Из новых персонажей, пожалуй, больше всего понравилась цветочница, которая много лет была осведомителем для своего «ненастного покупателя». Душевная и теплая история – тонкая и хрупкая, как пожелтевшая бумага старых писем.
Ловкая, как кошка, китаянка Кван, конечно, колоритнее (ее «вишневые» глаза хоть убейте, но представлялись мне красными) – интересный образ из мелочей, вроде гагатовых серег и круглого китайского зонтика, однако сердцу, как говорится...
Как и в предыдущем томе, мало какие герои четко разделяются на положительных и отрицательных. Здесь, будто в хороших азиатских картинах, порой и злодей «так ужасен, что почти прекрасен» со своей мотивацией, болью и разочарованием от мира.
И теперь о самом главном персонаже книги – времени. Время здесь играет ключевую роль. О нем можно сожалеть, представляя, что могло бы быть, измени ты события того самого дня; о нем можно вспоминать с ностальгией; а можно пытаться его остановить.
Еще в первом томе указывалось, что главный герой – путешественник во времени, и в «Иерофанте» эта линия получает свое развитие. И вот, как мне кажется, коварное перемещение во времени (которое всегда, в любом произведении, порождает казусы и сюжетные дыры) является причиной основных спорных и проблемных моментов книги. Что должен знать/ не знать человек из будущего, перемещенный на столетия назад и потерявший память? Какие у него должны быть приоритеты? Стоит ли ему желать избавления от рака, если на дворе, пардон муа, возвратный тиф, испанка, холера и просто-напросто чахотка? Или желать избавления от диктаторов будущего и предотвращения мировых войн, если истребляются жители колоний, а о какой-то социальной защищенности беднейших слоев общества пока не идет и речи – в ходу только тюрьмы, психушки и работные дома? Спорный вопрос.
Но еще более спорным вышел итог исканий героя – подробности операции «Гнозис». Ой... С чего бы начать?
«Апологет» в целом был органично выдержан в единой средневеково-мистической атмосфере. «Иерофант» тоже подается как мистико-викторианский роман, и по ходу прочтения в этом убеждаешься, проникаешься деталями, миром произведения.
И тут тебе шарахают записями из будущего – с совершенно другой стилистикой и речью – тем самым бесцеремонно давая понять, что книга-то совсем не то, чем казалась. Кому-то может понравиться. Нравилось же поклонникам Фаулза, которые спокойно восприняли в «Любовнице французского лейтенанта» сравнение разума героини с «суперкомпьютером» (это посреди «викторианского» романа) и «интерактивные» три концовки книги. А ценителям единообразия оформления шарахнет пострашнее зубила при лоботомии. Сами же отправители посланий вызывают жесткую антипатию, хотя мысль автора ясна: без религии не было бы нетерпимости и войн, и ее разоблачение, возможно, изменило бы мир к лучшему.