(Марина Яковлева - историк, преподаватель, аспирант РГПУ им. А. И. Герцена, кафедра русской истории, автор-прозаик)
Принимать небольшими порциями (Ю. Гавриленко)
Заголовки, эпиграфы, разбиение — всё заслуживает полноценного оформления на хорошей бумаге и в крепкой обложке. Электронные буковки крадут часть удовольствия, поэтому этому роману в компании с понравившимися собратьями желаю правильной дальнейшей судьбы особенно. И ещё обидно, что читать пришлось в спешке, я бы потянула его на несколько дней, принимая небольшими порциями.
Чудесное мягкое изложение, объёмный и пушистый словарный запас, интересные и вычурные (здесь можно и нужно) описания. Кровь кровавая, вонь вонючая, муки персонажей мученические, боль больная, вода мокрая — достоверно всё.
Придирка только одна: произведение идёт на стыке направлений, вампирской саги, приключенческого романа и НФ. Попарно-то они дружат, а вот насколько тепло принимается смесь первого с третьим... Слияние органично, условия определены изначально и ответы в финале, пусть и не совсем предсказуемы, но логичны и убедительны. Это не придуманная наспех концовка, а исполнение заранее выстроенного плана, сущность поданного нам мира. Решение нестандартное, но коммерчески неудобное.
Из запомнившихся сцен: добивание инквизитора, «фокус» Перегрина, бегство китаянки из Бедлама.
Качественно исполненные, но не затронувшие эмоционально: спасение детей, добыча питания для них и прочее кошачье-щенячье мяуканье. Всё вроде бы хорошо, но выглядит чужеродно, не тронуло.
Пометки
«...запах мокрой мостовой, потных конских сбруй и дыма». Может ли сбруя быть потной? В поту — да, но чтобы именно так...
«...такой же бурый медальон аккуратно улёгся на почти плоской груди...» обычно такие украшения «ложатся» на большую, гигантскую грудь или на бюст с опорой. На плоской чаще «висят».
Эволюция (М. Яковлева)
«2. Иерофант—Гностик» — это роман-«эволюция». Начало романа погружает читателя в атмосферу викторианского детектива, с его классической принадлежностью к литературе о преступлениях, с языковой стилизацией под XIX век. Расследование ведет не профессиональный сыщик, а главный герой как частное лицо и как в некотором роде и сам преступник. При этом даже мелкие преступления сплетаются в единый клубок и вплетаются в генеральную линию всего задуманного трёхтомника. Наличие же большой тайны, которую стремится разгадать герой ценой своей и чужих жизней приближает «Иерофанта» по жанровой принадлежности к роману сенсационному. Особый колорит привносят элементы востока, бывшие столь популярными в период расцвета британской колониальной империи.
Чем автор ближе подходит к кульминации, тем вся явственнее проявляется смещение жанра в сторону альтернативно-исторического стимпанка. Читатель озадачивается странными и необъяснимыми для викторианской эпохи машинами и механизмами, видимостью магии и феноменом иллюзорного бессмертия. Газовое освещение, начало электрификации, своеобразное протезирование, урбанистический антураж, фантастические летательные аппараты, звукозаписывающие устройства и даже потенциальная возможность существования искусственного разума в будущем — все это имеет место быть.
Очень импонирует обилие, казалось бы, мелких, но создающих впечатляющий визуальный образ деталей. Интересно композиционное и жанровое построение всего задуманного трехтомника: первый роман посвящён событиям средневековья и стилизован под авантюрный роман, второй — викторианская эпоха и стимпанк, третий, предполагаю, будет носить элементы фантастики.
Отдельное спасибо следует сказать автору и за то, что он не забывает о своих читателях, умело и уместно делая вкрапления из прошлого главного героя, позволяя вспомнить (а если не вспомнить, то понять) первоначальные отправные причинно-следственные связи событий.