- Эту версию я уже слышал. А как это было у тебя?
- Странного со мной произошло немало, но никаких искривлений пространства или выпадения из времени не происходило.
- Расскажешь?
- Да. Думаю, что я обязан это сделать, - поморщившись, решительно сказал Махов. - Насколько я понимаю, эта дурацкая бумага, подписанная Виктором, сделала нас соучастниками... А потому секретов между нами быть не должно.
Глава 7
Неудачный поход в библиотеку и другие неприятности Махова
Настоящие неприятности начались у Махова в июле 1996 года, сразу после того, как пропал Виктор Кларков. Конечно, все дело было именно в Викторе. Это за ним и только за ним охотилась люди из мафии. Не исключено, что у них были для этого свои резоны. А он, Махов, понадобился только для того, чтобы... Это осталось тайной. Цель, если она и была, осталась абсолютно неведомой.
Самым удивительным и загадочным в этой истории была ее поразительная обыденность. Махов, как ни старался, так и не смог объяснить, что конкретно вызвало у него в те дни приступ жуткого, неподвластного логике страха. События, что там ни говори, развивались вяло и выглядели вполне безобидно. Каждый отдельный факт представлялся малозначительным и случайным, но в совокупности они наводили на весьма грустные размышления.
Так, например, неприятное общение со странными предпринимателями оставило Махова равнодушным, да и глупый документ о полковниках, вознамерившихся вызвать на Землю сатану, который попался ему на глаза в кабинете Светланы Капустиной, честно говоря, особого впечатления на него не произвел. Больше всего его занимало в те дни, почему это письмо подбросили ему, а не Виктору Кларкову, который представлял для этих людей несравнимо больший интерес?
Он не знал ответа - вот почему у него возник страх перед вызывальщиками. Обычно больше всего боятся непонятного. Махов абсолютно не понимал происходящего, не догадывался об истиной цели злоумышленников (а то, что делается все это не ради всеобщего счастья, было ясно и без долгих размышлений), но почему-то не сомневался, что главной жертвой окажется именно он. Как поется в популярной песне: "Без причины пострадали беспричинные, только всех их и видали, словно сгинули...".
Помощь можно было ждать только от Виктора. Но тот стал настойчиво требовать, чтобы Махов подключился к реализации нуль-транспортировки. Они часами спорили о том, что такое хорошо, а что такое плохо в научном поиске, но к общему мнению не пришли. О какой поддержке можно было говорить в такой ситуации! Махов - а он дураком никогда не был - прекрасно понимал, что Виктор справится со своими проблемами и без него. Дело явно продвинулось так далеко, что особой нужды в помощниках не было. Следовательно, Виктор ждал от него чего-то другого... А вот, чего конкретно, понять он так и не сумел. Нельзя же было всерьез воспринимать слова Виктора о том, что он, Махов, будет следующим. К его неприятностям добавилась еще одна неразрешимая загадка.
Ах, как Махов был зол в те дни! Ничто не могло его вывести из себя больше, чем осознание собственной неспособности разобраться в событиях, происходящих вокруг него. К тому же он чувствовал, что является всего лишь пешкой в чужой игре. И с этим приходилось смириться, потому что это была истинная правда. Он не понимал, что происходит вокруг него, а это, как известно, самый верный признак того, что тебя используют.
Виктор прекрасно видел, как изводит себя Махов, но излишне не церемонился. Он был нужен, очень нужен и чтобы заполучить его Виктор не стеснялся быть настойчивым и до отвращения льстивым. Это сейчас, когда прошло больше года, Махов стал понимать, почему Виктор во время их последней встречи вновь и вновь настойчиво повторял: "Ты, Петя, лучший аналитик, которого мне приходилось встречать. Почему бы тебе не задуматься о собственной судьбе"? Неужели Виктор надеялся, что грубая лесть приведет его к успеху?
Естественно, реакция Махова была резка и, следует признать, во многом несправедлива - он вел себя возмутительно, кричал, обвинял Виктора в ужасном, хотя и сам до конца не понимал, что конкретно его так возмущает в словах друга. Дело было вовсе не в словах, и даже не в намерениях... Махова задевала предопределенность ситуации. Жил, не тужил, и вот на тебе - приходят, говорят - это делай, это не делай, это важно, это не важно... Он понимал, что Виктор обошел его на повороте и добился чего-то по-настоящему стоящего. А отсюда следовало, кроме всего прочего, что он - Махов - проиграл.
Можно часами разъяснять проигравшим, что жизнь - это вовсе не спорт, и личный успех не всегда определяется тем, кто первым пришел к финишу, но... Махов не привык быть вторым, и этим все сказано. В глубине души он надеялся, что Виктору действительно потребовалась его помощь. Ведь могло так случиться, что он проделал всю необходимую подготовительную работу, добился потрясающих результатов, но, в последний момент, вынужден был остановиться в полушаге от победы, поскольку сделать последний рывок был способен только с помощью своего близкого друга - Петра Махова.
Красивая версия! Маловероятная, но почему бы не поверить в чудо! В течение недели Махов просидел возле телефона, ожидая просьбы о помощи. Помогать Виктору он собирался только на взаимовыгодной основе. Ты - мне, я - тебе.
На исходе восьмого дня телефон сработал, Махов бросился к аппарату, но звонил не Виктор, а его сын Пашка.
- Дядя Петя, вы не знаете, где мой папа?
- Нет, Пашка, не знаю.
- Разве он вам не сказал?
- На прошлой неделе мы действительно виделись, мне показалось, что он хотел поговорить о чем-то важном. Но разговор не получился. Мы разругались. Знаешь, Пашка, твой папа иногда бывает удивительно несносным.
- Так вы ничего не знаете?
- Нет.
- Папа купил мне видеокамеру! Представляете! Теперь я смогу участвовать в передаче "Сам себе режиссер"!
- Поздравляю.
- А на кассете он оставил для вас видеописьмо! Сказал, чтобы я обязательно дал вам его посмотреть. Вы знаете, папа реализовал нуль-транспортировку! Я так хочу, чтобы он вернулся!
- Сообщение для меня? И что там, в этом видеописьме?
- Папа сказал, что вы можете стать следующим, если поверите ему.
- Вот как?
- Папа попросил вас обратить внимание на золотистую жабу и озеро Обильное.
- Что за чушь!
- А еще папа сказал, чтобы вы познакомились с писателем Макаровым.
- Эта кассета у тебя?
- Да, дядя Петя.
- Я приеду, буду через двадцать минут у станции "Василеостровская", приходи.
- Хорошо, дядя Петя.
* * *Итак, Виктор пропал. Смириться с этим было еще труднее, чем признать, что ему действительно удалось реализовать нуль-транспортировку. Махов не сомневался, что найдет на этой кассете ответы на свои вопросы. Ощущение собственной зависимости от этой пленки было столь велико, что он заскрежетал зубами, не в силах другим способом побороть нервную дрожь.
Махов добрался до назначенного места быстрее, чем ожидал, и теперь внимательно всматривался в прохожих, пытаясь припомнить, как выглядит сын Виктора. Впопыхах он забыл, что не видел его уже три года, а за это время Пашка должен был вырасти.
"Как же я его узнаю"? - с ужасом подумал он.
И в этот момент Махова дернули за рукав, он обернулся и увидел перед собой вертлявого мальчика лет восьми.
- Это ты, Пашка?
- Здравствуйте, дядя Петя.
- Принес?
- Вот, - Пашка протянул кассету Махову. - Ну, я пойду... Если узнаете что-нибудь про папу - позвоните маме, хорошо?
- Обещаю.
Махов аккуратно положил кассету в дипломат. Странно, но отправляясь на встречу с Пашкой, он почему-то не подумал, где будет смотреть запись. Видеомагнитофона у него не было. Придется теперь идти на поклон к своей бывшей жене. Махов скривился, но, к удивлению, обнаружил, что ему абсолютно наплевать на приличия. Он должен был ознакомиться с посланием Виктора, даже если для этого придется краснеть и позориться перед Галиной и ее новым мужем.